Красная звезда и зеленый полумесяц - [11]

С берегов Средиземноморья до Мары и оттуда через Самарканд и Коканд бесконечные караваны верблюдов шли через перевалы Памира или по северному склону Тянь-Шаня в Китай. Тот же путь проделывали в обратном направлении. Лошадьми для своей кавалерии императоры Китая запасались в Фергане. Одному из эмиссаров китайских императоров мы обязаны наиболее древним описанием Ферганы, которую он посетил во втором веке до нашей эры. В своем отчете он рассказывает, что видел процветающие города, великолепные сады, что на орошаемых землях выращивают пшеницу, рис, люцерну и виноград.

Очень немногие караваны одолевали сразу весь путь. По дороге были расположены караван-сараи. Торговцы останавливались в них, отдыхали, а затем приступали к торговым операциям. С востока на запад шли предметы роскоши, в основном шелк и пряности (отсюда наименование «шелковый путь» и «путь пряностей»), а в противоположную сторону — ткани, кораллы, золотые и серебряные монеты.

Из Сирии, Греции, Аравии, Персии, Индии и Китая в Среднюю Азию неиссякаемым потоком прибывали путешественники, торговцы, солдаты. Здесь сталкивались, сосуществовали, смешивались и сменяли друг друга разные культуры и религии: прочно обосновавшиеся здесь греческие боги, маздаизм персов, чей пророк Заратуштра (Зороастр), без сомнения, родился в Бактриане, буддизм, появившийся в северной Индии, иудаизм и несторианское христианство — все это существовало вплоть до возникновения бурной приливной волны ислама. К этому наследству наиболее авторитетных цивилизаций эпохи добавился оригинальный вклад кочевников степей. Ведь они были не только завоевателями и разрушителями, какими их часто описывают, но и экономическими партнерами городов.

В середине IV века кочевники-скотоводы из Приуралья, образовавшие обширные племенные союзы, передвигаются на запад, дав толчок так называемому Великому переселению народов и дойдя в 451 году (под предводительством Атиллы) до Галлии. Позднее, в V веке, родственные им племена из восточного Ирана и Афганистана вторгаются в Среднюю Азию. Их многочисленная, быстрая, обладавшая чрезвычайной ударной силой кавалерия сметает на своем пути любые армии, опустошает города и деревни, сокрушает целые империи. Одно только имя гуннов заставляло трепетать обитателей стран, на которые они нападали. Частично перейдя на оседлый образ жизни и смешавшись с завоеванным ими населением, эти народы оставят глубокий след в Средней Азии и на юге Казахстана. Видимо, этим и объясняется разнообразие антропологических типов, которые там можно встретить сегодня, — от индоевропейского до монголоидного.

В VIII веке в Согдиане[9] и Хорезме появляются под знаменем ислама арабы. В течение пятнадцати лет они завоевали Месопотамию, Палестину, Ливию, вырвав также у Византийской империи две ее самые богатые провинции — Сирию и Египет — и разгромив персидское царство Сасани-дов. Во время второго броска на Запад они достигают в 670 году Кайруана. Завоевав Магреб, захватывают затем Испанию и Португалию. Кордова и Лиссабон были взяты в 711 году. В 721 году — арабы уже перед Тулузой.

На востоке они дошли до Инда, который, подобно Атлантике на западе, отметит пределы их империи. Но исламская религия распространится на еще большую территорию. Завоевание Средней Азии потребует от вооруженных миссионеров пророка гораздо больше времени и усилий, чем захват тех стран, где их принимали как освободителей, что чаще всего имело место в Северной Африке и в Испании. В то время как Иран эпохи Сасанидов был завоеван за 15 лет (635–651 гг.), в Средней Азии сопротивление длилось более полувека — Бухара и Самарканд были взяты на 60 лет позднее.

В противоположность тому, что произошло в Северной Африке, где арабское проникновение хотя и натолкнулось на сопротивление берберских племен, но в конечном итоге оставило в народной памяти лишь чувство благотворного избавления, в Средней Азии надолго сохранились воспоминания об ожесточенных битвах против захватчиков и о страшных репрессиях, которым они подвергли местных жителей, чтобы сломить их непредвиденное сопротивление. Эти акты вандализма с большим возмущением описал аль-Бируни, знаменитый историк, астроном и математик, родившийся в Хорезме в конце X века. Он сообщает, что главнокомандующий арабскими армиями приказал предать смертной казни всех ученых, знавших историю своей страны, чтобы изучать доисламские времена стало невозможным. Это кровавое насилие контрастирует с обычным поведением арабских завоевателей. Нет сомнения, что в этом регионе они столкнулись с обществом, которое не пострадало от последствий распада Римской империи и которое сохранило очень высокое представление о своих собственных ценностях, а следовательно, ни в коей мере не было готово принять иностранное вторжение как благодеяние небес.

Арабский язык, который в то время становится общепринятым языком западных провинций (от Марокко до Ирака), не заменяет ни в Иране, ни в Средней Азии иранских и тюркских наречий, на которых там говорят. Язык пророка, естественно, станет языком религии и власти, художников и образованных людей, но никогда — языком народных масс, тем не менее довольно быстро обращенных в ислам. Контрастируя с жестокой суровостью периода завоеваний, мусульманский прозелитизм терпимо относится к существованию других культов: зороастризма, шаманизма, иудаизма и христианства. Так, в Самарканде, Мары и Герате (Афганистан) епископства сохраняются до 1405 года.