Красная Валькирия - [9]
Страх прошел, пришел гнев. Лариса резко и с вызовом чеканила строки стихотворения, как будто это был текст революционного марша. Она пыталась передать ритм борьбы и победы. Этот ритм увлекал воспаленное воображение Ларисы в иные времена и страны, где она, быть может, летала на коне перед строем закованных в латы хмурых людей. В этих неведомых временах и далях она была суровой девой-воительницей, а здесь, сейчас, всего лишь восставшей рабыней, профессорской дочкой, ненавидевшей порфиру Мономаха и медные копыта, раздавившие змея. Лариса ждала социального пожара, как освобождения, и призывала то, что казалось большинству людей, сидевших в зале, началом неисчислимых бедствий.
Лариса едва добралась до конца стихотворения, как его перекрыл возмущенный возглас Вольдемара Шилейко. "Кто пустил сюда очередную социалистку?! - воскликнул Шилейко, - Это вам не бабий митинг у булочной, господа!" По лицу горбоносой дамы в черном с малиновыми розами платке скользнуло удивление и недовольство. Эта девочка с дрожащими руками, которая так боялась читать стихи с эстрады, и вдруг - социалистка! Эти резкие, словно удар хлыста, строки - из таких девически нежных губ! Тяжелые времена наступили ныне, потери и страдания ждут нас. И потерям, и страданиям не будет числа...
"Она очень красива, - сказал Гумилев. - Но в этих стихах больше протеста, чем таланта". Шилейко резко встал из-за столика и, раздраженно бросив: "Снова испортили вечер...", направился к выходу, не замечая сожалеющего взгляда Ахматовой, устремленного ему вслед. Но меценаты и художники, поддержанные хозяином кабачка Борисом Прониным, громко захлопали. Впрочем, кто-то и засвистел...
Гумилев больше не произнес ни слова, но его улыбка - удивленная, растроганная и, в то же время, как чаша - вином, наполненная жалостью и болью, преследовала Ларису до самых кулис. Он, казалось, разглядел в этой революционно настроенной профессорской дочке нечто, неизвестное и неподвластное ей самой, увидел ее подлинный, вне времени и его законов, облик. Валькирию в стальном шлеме увидел он в наследнице прибалтийских баронов фон Рейснер. Не знающую жалости и страха деву из свиты бога Одина, которая спускается на усеянные телами погибших поля сражений, чтобы унести души героев на пир богов в Валгаллу... И, может быть, почувствовал с мучительной предопределенностью, что когда-нибудь она придет и за его душой.
Он не успел додумать до конца все эти обреченно-тяжелые мысли, пора было читать собственные военные стихи, его уже пригласили на эстраду, а профессорская дочка, оказавшаяся социалисткой, вышла из-за кулис и заняла место рядом с Георгием Ивановым. "Что он будет читать?", - спросила Лариса у Жоржа. "Стихи, написанные в окопах, - ответил тот. - Две недели назад, за конную разведку, Николая Степановича наградили георгиевским крестом...". "Участвовать в этой несправедливой войне - позор!" - возмущенно прошептала Лариса, но стихи, которые читал георгиевский кавалер, заставили ее замолчать.
"Господне слово... - думала Лариса. - Как он уверенно говорит об этом! Там, в кровавом месиве - и Господне слово?! Он действительно думает, что воюет за отечество? Но что такое отечество для революции?".
Ритм и сила гумилевских стихов околдовали Ларису. Эти стихи казались ей неправильными, но они были до боли настоящими, подлинными, они дышали воздухом той божественной страны, в которую Лариса лишь заглядывала украдкой. Разум ее сопротивлялся каждой строчке этих стихов, но душа принимала их безоговорочно. Лара молчала, и восхищенная, полудетская улыбка застыла на ее лице, стирая протест и гнев. Сейчас она не была социалисткой - Боже упаси! - она была лишь одной из подданных неведомой страны, из которой приходили к поэтам такие строки. Когда Гумилев спускался с эстрады, Лариса отчаяннее других отбивала ладони в аплодисментах...
Потом читали другие небожители: Ахматова, Мандельштам, Кузмин, Городецкий... Лариса показывала молодым поэтам журнал "Рудин" и просила их о сотрудничестве. Многие отказывались, не желая отдавать свои стихи в пораженческий журнал. "Левые" и противники войны соглашались. К Гумилеву она так и не решилась подойти.
Гумилев подошел к ней сам - поздно ночью, когда поэты направились к выходу, на заснеженную площадь, где струили золотистый мед фонари и чернели ворота Михайловского дворца. Он по-военному щелкнул каблуками и коротко прикоснулся к ее руке горячими сухими губами, как солдат к горлышку фляги. Он говорил ей обычные комплименты, которые всегда говорят прошедшей свой дебют молодой сочинительнице, но во взгляде его читалось другое - предчувствие и предвидение. "Позвольте дать вам совет, - сказал он напоследок. - Никогда не занимайтесь проклятыми вопросами. Они слишком тяжелы для вас. И для нас всех...".
Прав был А.С. Пушкин — в русской истории хватает сюжетов и страстей, которые не снились даже Шекспиру. Чего стоит хотя бы чудо невероятного восхождения Марты Скавронской, нищей сироты, простолюдинки, вдовы шведского драгуна, ставшей женой Петра Великого и Всероссийской Императрицей Екатериной Первой! Из солдатской палатки в постель фельдмаршала Шереметева, затем в спальню Светлейшего князя Меншикова и, наконец, в царскую опочивальню — и все это за какой-то год! Куда там Анне Болейн или маркизе Помпадур! И пусть завистники судачат о «царице из солдатских портомой» — Екатерине хватило ума и женской силы, чтобы стать не просто наложницей, даже не фавориткой, а коронованной Императрицей и не только сохранить голову на плечах, но унаследовать трон после кончины супруга.
НОВЫЙ РОМАН от авторов бестселлера «Жена Петра Великого»! Невероятная история восхождения Екатерины I, которая из простой прачки превратилась в первую Императрицу России! Но чтобы взойти на трон, мало оказаться на царском ложе, мало быть Екатериной Прекрасной – нужно стать еще и Екатериной Премудрой, ближайшей советницей и соратницей Петра во всех его трудах и свершениях.Сможет ли она помочь императору вырваться из турецкого плена во время несчастливого Прутского похода? Как ей очаровать всесильного османского визиря, чтобы спасти русскую армию из смертельной ловушки? Какую цену придется заплатить за устранение царевича Алексея? И кто продолжит дело Петра Великого после его кончины?..
России всегда везло на женщин – если бы мы еще умели это ценить! Царствуй Елисавета Петровна в Европе – ее бы превозносили как величайшую из великих, куда там ее тезке Елизавете Тюдор! А у нас «дщерь Петрову» до сих пор попрекают любовными авантюрами и гардеробом из 15 тысяч платьев, приписывая ей то глупость, то взбалмошность, то «бабью сырость» – ни дать ни взять «блондинка за рулем» государства. Но, во-первых, чтоб вы знали, Елисавета была рыжеволосой, а во-вторых – разве смогла бы «дура-баба» захватить и удержать власть, избавить Россию от немецкого засилья, разгромить самого Фридриха Великого?! Да побойтесь Бога!..Первая красавица Империи, пышнотелая «русская Венера», любимая дочь Петра Первого, унаследовавшая государственный гений, страстную натуру и неукротимый нрав великого отца, она не боялась ставить на карту все без остатка, умела рисковать собственной головой, побеждать, очаровывать, вдохновлять.
Ее осудили как «воруху и колдунью». Ее проклинают как жену «царей» – самозванцев и виновницу Великой Смуты, залившей кровью Русскую Землю. Марине Мнишек пришлось увидеть гибель всех, кто был ей дорог, – мужей, возлюбленных и малолетнего сына, повешенного за преступления родителей. Она сама обречена умереть в темнице, до дна испив чашу бед, скорби и отчаяния. Но Господь не оставляет раскаявшихся грешников – и, пройдя все круги ада, очистившись в бездне мук и страданий, Марине суждено обрести новую любовь и чудесное спасение…По официальной версии, «воровская женка Маринка сама собой от тоски померла» в тюремной башне.
Выдающийся английский прозаик Джозеф Конрад (1857–1924) написал около тридцати книг о своих морских путешествиях и приключениях. Неоромантик, мастер психологической прозы, он по-своему пересоздал приключенческий жанр и оказал огромное влияние на литературу XX века. В числе его учеников — Хемингуэй, Фолкнер, Грэм Грин, Паустовский.В третий том сочинений вошли повесть «Дуэль»; романы «Победа» и «На отмелях».
Клаус Штёртебекер — легендарный пират XIV века, один из предводителей братьев-витальеров (пиратов Балтийского и Северного морей), ставший фольклорным персонажем в качестве прототипа Робин Гуда.В 1909 году в Российской империи публиковалась серия анонимных бульварных повестей о приключениях Клауса Штертебекера.
«— Мама, кто живёт за морем?— За морем… живут боги, великие сидхе. Вечно резвятся они в золотых садах Яблочного Эмайна, не зная ни старости, ни печали. А за нижнем морем — царство фоморов, чёрных повелителей смерти.— А кто живёт за границей холмов?— Люди.— А они добрые или злые?— Пока ещё не определились».Сеттинг: древние Скандинавия, Ирландия, Суоми. Столкновение пантеонов, в том числе с ранним христианством.Много сложных незнакомых слов вроде «хирд», «скир», «нойд» и так далее. В качестве сносок вынесены в основном те, что я считаю лежащими за гранью пассивного словаря среднего интеллигента.
Когда еще была идея об экранизации, умные люди сказали, что «Плохую войну» за копейку не снять. Тогда я решил написать сценарий, который можно снять за копейку.«Крепкий орешек» в 1490 году. Декорации — один замок, до 50 человек вместе с эпизодами и массовкой, действие в течение суток и никаких дурацких спецэффектов за большие деньги.22.02.2011. Готово!
В книгу вошло два приключенческо-фантастических романа знаменитого писателя. Первый рассказывает о Гражданской войне в США. Наряду с батальными сценами в романе происходит немало загадочных событий...Во втором романе, «Флаг родины», рассказывается о судьбе Тома Рока, изобретателя разрушительного средства огромной силы. Желание нажиться на своем изобретении доводит Рока до сумасшествия, а его «фульгуратор» становится достоянием международных пиратов. По мотивам этого романа поставлен знаменитый фильм Карла Земана «Тайна острова Бэк-Кап».
Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.