Красная Валькирия - [41]
Прапорщику мимолетно польстило, что французский солдатик "повысил" его в чине: хороший все-таки народ французы, даже война их не слишком испортила!
Они шли живописным крестьянским полем, которое война, к счастью, не изуродовала шрамами снарядных воронок, а лишь "украсила" запустением, сочностью трав и пастельным многоцветием полевых цветов. Пахари четвертый год сидели в траншеях где-нибудь под Ипром или на Сомме, а их русские товарищи по оружию разбили посреди этих заросших нив свой лагерь. На склонах дальней горы суетились маленькие фигурки артиллеристов, разворачивавших против мятежников батарею длинноствольных орудий. По характерным очертаниям Прапорщик угадал знаменитые французские трехдюймовки: если загремят эти "малышки", куртинцев ждет настоящая кровавая баня. В своих дощатых бараках на открытом месте они, как на ладони. Французские пехотинцы-"паулю" в мешковатом серо-голубом обмундировании стояли в боевых порядках, длинные ножевидные штыки на винтовках Лебеля недобро поблескивали. Дальше лежали в густых травах цепи пяти "верных" батальонов, сформированных генералом Занкевичем из солдат 3-й Особой и 2-й артиллерийской бригад, чтобы усмирять своих боевых товарищей. Бойцы в привычных глазу линяло-желтоватых гимнастерках уныло ковыряли чужую землю саперными лопатками. Солдаты безрадостно и вопросительно поглядывали на своих офицеров, офицеры растерянно и зло прятали глаза.
- Что будет-то? - спрашивали они проходившего через их порядки Прапорщика. - Из штаба есть чего?
- Даст Бог, все скоро разрешится, ребята, - как мог, успокаивал их Гумилев. - Даст Бог, все обойдется!
Больше он не мог сказать им ничего. На душе было отвратительно. Он чувствовал невыносимый груз своей ответственности за то, чтобы на эти щедрые сорные травы не пролилась кровь. Но что он мог сделать? Наверное, все-таки что-то мог, раз Бог привел его сюда.
Французский капрал-провожатый несколько раз с любопытством оглядывался на Прапорщика. Лицо у него было совсем мальчишеское, и уродливый багровый рубец со следами медицинских швов на скуле казался на этом лице совсем неуместным. Чувствовалось, что солдатику очень хочется поговорить с офицером такой интересной иностранной армии, как русская, но субординация не позволяет завязать беседу первым.
- Друг мой, я вижу, вы хотите о чем-то спросить, - сказал Прапорщик. - Не стесняйтесь.
- Мой лейтенант, а вы давно из России? - сразу же засыпал его вопросами паренек. - А это правда, что зимой у вас столько снега, что церкви заносит по самые купола? А правда, что женщины ходят у вас в соболиных и горностаевых мехах, как королевы? А еще - что они моются вместе с мужчинами в специальных деревянных домах с жарко натопленными каминами, а потом нагишом бегают по снегу? А на ярмарках у вас, так же как и у нас, цыгане водят ученого медведя, только ваши медведи здоровенные, как слоны?..
- Отчасти верно, - засмеялся Прапорщик. - А можно и я спрошу вас? Что вы думаете о русских солдатах, которые сейчас там, в Ля-Куртин?
Капрал ответили совершенно серьезно:
- Я не совсем уверен, мой лейтенант... Дело в том, что нашу дивизию только что перебросили из Вогезов. Большинство парней русских в глаза не видели. Но я валялся в госпитале с одним парнем из Понтуаза, он воевал вместе с русскими под Верденом. Так вот, он рассказывал, что в одной атаке, когда боши скосили из пулеметов сначала первую, а потом и вторую волну ваших, русские из третьей волны просто перекрестились, встали и со страшной бранью пошли по трупам... Они выбили бошей из траншей! Я вот что думаю, мой лейтенант, такие солдаты не стали бы поднимать шум из-за какой-то мелочи. А ваши офицеры, извините, мне не нравятся! Вы другой, вы похожи на наших командиров! Потому я и пошел с вами. А у остальных физиономии такие... Как у епископа, который отчитывает кюре, волочившегося за смазливыми прихожанками!
Прапорщик вновь рассмеялся - сравнение было весьма уместным.
- Мы почти дошли, - предупредил француз.
И, правда, между выкрашенными в набивший оскомину зеленый цвет бараками мятежного лагеря уже вполне четко различались фигуры солдат, пришедших посмотреть на "визитеров".
- Давайте я помашу обоими флажками, мой лейтенант - сказал капрал. - И белым - в знак перемирия, и красным - красный они любят! А то не стрельнули бы, действительно!
Прапорщик остановился и меланхолично наблюдал за энергичными сигналами своего спутника. Вскоре из лагеря на плохом французском закричали: "Подходи, подходи!"
- Спасибо, капрал. - поблагодарил Прапорщик. - Я пошел. Идемте со мной - вас там, наверное, покормят, да и выпить нальют. В отличие от меня...
- Нет, мой лейтенант, дальше мне нельзя. Но я скажу вам кое-что, если позволите! Будет так нечестно, если этих парней, вышедших из чертовой мясорубки живыми, сейчас просто так перебьют свои же!
- Я постараюсь, чтобы этого не случилось, друг мой. Очень постараюсь...
Часовые у ворот лагеря посмотрели на Прапорщика с заметной неприязнью, однако никто даже не попытался остановить его или просто поинтересоваться, что ему нужно. Гумилев сам обратился к усатому унтер-офицеру, который курил, облокотившись на бруствер из мешков с песком. Из-за бруствера выглядывало тупое рыльце пулемета:
Прав был А.С. Пушкин — в русской истории хватает сюжетов и страстей, которые не снились даже Шекспиру. Чего стоит хотя бы чудо невероятного восхождения Марты Скавронской, нищей сироты, простолюдинки, вдовы шведского драгуна, ставшей женой Петра Великого и Всероссийской Императрицей Екатериной Первой! Из солдатской палатки в постель фельдмаршала Шереметева, затем в спальню Светлейшего князя Меншикова и, наконец, в царскую опочивальню — и все это за какой-то год! Куда там Анне Болейн или маркизе Помпадур! И пусть завистники судачат о «царице из солдатских портомой» — Екатерине хватило ума и женской силы, чтобы стать не просто наложницей, даже не фавориткой, а коронованной Императрицей и не только сохранить голову на плечах, но унаследовать трон после кончины супруга.
НОВЫЙ РОМАН от авторов бестселлера «Жена Петра Великого»! Невероятная история восхождения Екатерины I, которая из простой прачки превратилась в первую Императрицу России! Но чтобы взойти на трон, мало оказаться на царском ложе, мало быть Екатериной Прекрасной – нужно стать еще и Екатериной Премудрой, ближайшей советницей и соратницей Петра во всех его трудах и свершениях.Сможет ли она помочь императору вырваться из турецкого плена во время несчастливого Прутского похода? Как ей очаровать всесильного османского визиря, чтобы спасти русскую армию из смертельной ловушки? Какую цену придется заплатить за устранение царевича Алексея? И кто продолжит дело Петра Великого после его кончины?..
России всегда везло на женщин – если бы мы еще умели это ценить! Царствуй Елисавета Петровна в Европе – ее бы превозносили как величайшую из великих, куда там ее тезке Елизавете Тюдор! А у нас «дщерь Петрову» до сих пор попрекают любовными авантюрами и гардеробом из 15 тысяч платьев, приписывая ей то глупость, то взбалмошность, то «бабью сырость» – ни дать ни взять «блондинка за рулем» государства. Но, во-первых, чтоб вы знали, Елисавета была рыжеволосой, а во-вторых – разве смогла бы «дура-баба» захватить и удержать власть, избавить Россию от немецкого засилья, разгромить самого Фридриха Великого?! Да побойтесь Бога!..Первая красавица Империи, пышнотелая «русская Венера», любимая дочь Петра Первого, унаследовавшая государственный гений, страстную натуру и неукротимый нрав великого отца, она не боялась ставить на карту все без остатка, умела рисковать собственной головой, побеждать, очаровывать, вдохновлять.
Исторический роман из времен царствования Анны Иоанновны и Иоанна Антоновича.
Книги Ж. Ломбара "Агония" и "Византия" представляют классический образец жанра исторического романа. В них есть все: что может увлечь даже самого искушенного читателя: большой фактический материал, динамический сюжет, полные антикварного очарования детали греко-римского быта, таинственность перспективы мышления древних с его мистикой и прозрениями: наконец: физиологическая изощренность: без которой, наверное, немыслимо воспроизведение многосложности той эпохи.
Эта книга — история двадцати знаковых преступлений, вошедших в политическую историю России. Автор — практикующий юрист — дает правовую оценку событий и рассказывает о политических последствиях каждого дела. Книга предлагает новый взгляд на широко известные события — такие как убийство Столыпина и восстание декабристов, и освещает менее известные дела, среди которых перелет через советскую границу и первый в истории теракт в московском метро.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.