Красная Валькирия - [19]
- Колдюжный, Коробейников! В охранение, левый фланг.. Вон туда, на бугор! Цыганков, Сердюк, правый фланг! Глядите, братцы. Германцы, по всему видно, вот-вот пожалуют... Тверитин, кончай "перетряхать" этого тевтона. Сажай и вяжи!
Пленный вдруг поднял на Прапорщика угрюмый взгляд и глухим голосом что-то произнес. Плохо знавший немецкий язык Прапорщик разобрал только: "Господин офицер". Просит о чем-то, догадался он, наверное - забрать что-то из вещей. Державшийся с достоинством враг внушал уважение. Но разбирать было недосуг.
- Выполняйте наши приказы, не пытайтесь бежать, - выговорил Прапорщик давно заученную фразу на немецком языке. - Тогда с вами будут хорошо обращаться. В плену вам дадут все необходимое.
Солдат сдержанно кивнул.
- Вот и славненько, морда твоя колбасная, - оскалился унтер Денисов. - А теперь полезай-ка ко мне за спину! Тверитин, подсади его!
Пленный покорно взгромоздился на круп унтер-офицерского коня.
- Обними-ка меня, сердешный, чисто девку! От так!! - Денисов цепко схватил пленного за запястья и, вытянув ему руки вперед, ловко связал их перед своим животом веревочной петлей с "хитрым казачьим узлом". Таким, наверное, еще скифы вязали своих пленников.
- Теперь ты никуда от меня не денешься, и не пытайся: рыло вкось сворочу! Готово, вашблогородь! Командуйте "марш-марш", Николай Степаныч!
Выстрелы застучали прежде, чем Прапорщик успел подать команду. Коробейников и Колдюжный, несшие боевое охранение на косогоре, разрядили в невидимого еще врага по обойме и пустили коней вскачь.
- Ходу, братцы! Германы! - кричали они. - Верхами идут! Душ двадцать...
Команда была не нужна. Разъезд рванулся в галоп с места. Прапорщик уводил людей с захваченным пленным к переправе, где на той стороне ждали свои, готовые отсечь погоню огнем. Теперь все решала быстрота коней. Обернувшись, он увидел, как на косогор, развернувшись лавой, выскочили германские кавалеристы. Сытые и бодрые лошади несли их ощутимо быстрее, чем скакали утомленные переправой и маршем гусарские кони. Привстав в стременах, немцы, не жалея патронов, стреляли из карабинов. Прицельная точность такого огня невысока - конь трясет, норовя выбросить стрелка из седла, и прицел скачет вверх-вниз в такт его аллюра - однако плотность у немцев была неплохая. Вокруг засвистели пули. Коробейников вдруг хрипло вскрикнул, словно каркнул, и, упав на шею своего жеребца, охватил ее руками. Скакавший рядом Колдюжный, лихо перегнувшись с седла, перехватил выпущенный им повод и повел коня за собой: это единственное, чем он мог помочь раненому другу. Связанный немец, трясшийся позади Денисова, с надеждой оборачивался назад. Прапорщик поймал его взгляд - в этом взгляде читалось злорадство. И было отчего: германские конники быстро настигали. Решение пришло сразу, как неизбежность.
- Денисов, к переправе! За пленного головой ответишь! Колдюжный, Тверитин - с раненым за ним! Цыганков, Сердюк - слезай! В пеший порядок! Муратов - коноводом...
- Слушаю, ваше... - завершение ответа унесло вместе с ускакавшим унтером.
Резко натянув поводья, Прапорщик заставил Жука вздыбиться и стремительно соскочил с седла еще прежде, чем передние копыта коня коснулись земли. Бросил поводья вытянувшему руку Муратову, припал на колено и расстрелял по приближающимся германцам первую обойму. Сердюк и Цыганков, спешившись, залегли и тоже открыли огонь. Прапорщик не видел, но по характерному топоту копыт чувствовал: Муратов повел лошадей туда, где, по его разумению, они будут в безопасности и одновременно под рукой. Он будет охранять их и по сигналу офицерского свистка сразу приведет, когда наступит время отходить... Если наступит.
Три винтовки встретили немецких кавалеристов дружным огнем. Прапорщик знал: как бы не был грозен с вида несущийся всадник, для хладнокровного пешего стрелка он - легкая добыча. Если германцы продолжат атаку в конном строю, то тяжелых потерь им не избежать. Однако, понимал это и командир немецкого отряда. Промедлив лишь мгновение, он, даже издалека отличимый от своих солдат не по форме, а по особой офицерской повадке, вскинул руку и остановил их. Четко, как на учениях, германцы спешивались и отдавали лошадей коноводам. В регулярной кавалерии любой страны на троих спешившихся обязательно будет один, который, оставшись в седле, уведет коней. Значит - каждым четвертым карабином меньше!
Одна пуля взвизгнула совсем близко, вторая сорвала поблизости клочок пожухлого дерна, третья с коротким треском прошила полу шинели - почти достала! Прапорщик не стал искушать судьбу, распластался на земле и откатился под прикрытие пирамидки камней, сложенной когда-то хозяйственным крестьянином, очищавшим свой луг, чтобы не затупить косу. Спасибо мирному труженику - плоды его труда пригодились на военной жатве.
- Братцы, дистанция четыреста саженей! По коноводам - огонь!
Сердюк, залегший справа от Прапорщика, счел уместным отпустить укоризненный смешок: он уже сам определил и цель, и расстояние до нее. Цыганков не ответил: он стрелял азартно и весело, словно выигрывал в карты. Прапорщик нащупал прицелом стройную фигуру неприятельского офицера, разворачивавшего своих людей в цепь. Выстрел! Офицер замер не мгновение, и бросился на землю. Именно бросился, а не упал. Прапорщик в сердцах выматерился, совсем не поэтично. Промазал, или задел слегка! Возможность смутить германцев, лишив их командира, пропала, и вряд ли представится вновь. Цыганков и Сердюк были удачливее: один из коноводов, видимо, раненый, упал на шею коня. "Точь-в-точь как Коробейников", - подумал Прапорщик.
Прав был А.С. Пушкин — в русской истории хватает сюжетов и страстей, которые не снились даже Шекспиру. Чего стоит хотя бы чудо невероятного восхождения Марты Скавронской, нищей сироты, простолюдинки, вдовы шведского драгуна, ставшей женой Петра Великого и Всероссийской Императрицей Екатериной Первой! Из солдатской палатки в постель фельдмаршала Шереметева, затем в спальню Светлейшего князя Меншикова и, наконец, в царскую опочивальню — и все это за какой-то год! Куда там Анне Болейн или маркизе Помпадур! И пусть завистники судачат о «царице из солдатских портомой» — Екатерине хватило ума и женской силы, чтобы стать не просто наложницей, даже не фавориткой, а коронованной Императрицей и не только сохранить голову на плечах, но унаследовать трон после кончины супруга.
НОВЫЙ РОМАН от авторов бестселлера «Жена Петра Великого»! Невероятная история восхождения Екатерины I, которая из простой прачки превратилась в первую Императрицу России! Но чтобы взойти на трон, мало оказаться на царском ложе, мало быть Екатериной Прекрасной – нужно стать еще и Екатериной Премудрой, ближайшей советницей и соратницей Петра во всех его трудах и свершениях.Сможет ли она помочь императору вырваться из турецкого плена во время несчастливого Прутского похода? Как ей очаровать всесильного османского визиря, чтобы спасти русскую армию из смертельной ловушки? Какую цену придется заплатить за устранение царевича Алексея? И кто продолжит дело Петра Великого после его кончины?..
России всегда везло на женщин – если бы мы еще умели это ценить! Царствуй Елисавета Петровна в Европе – ее бы превозносили как величайшую из великих, куда там ее тезке Елизавете Тюдор! А у нас «дщерь Петрову» до сих пор попрекают любовными авантюрами и гардеробом из 15 тысяч платьев, приписывая ей то глупость, то взбалмошность, то «бабью сырость» – ни дать ни взять «блондинка за рулем» государства. Но, во-первых, чтоб вы знали, Елисавета была рыжеволосой, а во-вторых – разве смогла бы «дура-баба» захватить и удержать власть, избавить Россию от немецкого засилья, разгромить самого Фридриха Великого?! Да побойтесь Бога!..Первая красавица Империи, пышнотелая «русская Венера», любимая дочь Петра Первого, унаследовавшая государственный гений, страстную натуру и неукротимый нрав великого отца, она не боялась ставить на карту все без остатка, умела рисковать собственной головой, побеждать, очаровывать, вдохновлять.
Исторический роман из времен царствования Анны Иоанновны и Иоанна Антоновича.
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Исторические приключения на экзотическом Востоке. Доблестные рыцари и воины ислама, прекрасные принцессы и загадочные города, орды кочевников и древние сокровища… Кормак Фицжоффри родился на земле, где балом правили насилие и кровь. Но он смог выжить. Странствующий воин, наемник и мститель. Немного у него друзей, и тот, кто причинит им вред, рискует не дожить до рассвета… Кормак хочет освободить своего суверена из лап врагов, и для этого ему нужно найти выкуп. Причем выкуп королевский. В этом ему может помочь местный царек-разбойник.
Не все продается и не все покупается в этом, даже потребительском обществе!
Япония, Исландия, Австралия, Мексика и Венгрия приглашают вас в онлайн-приключение! Почему Япония славится змеями, а в Исландии до сих пор верят в троллей? Что так притягивает туристов в Австралию, и почему в Мексике все балансируют на грани вымысла и реальности? Почему счастье стоит искать в Венгрии? 30 авторов, 53 истории совершенно не похожие друг на друга, приключения и любовь, поиски счастья и умиротворения, побег от прошлого и взгляд внутрь себя, – читайте обо всем этом в сборнике о путешествиях! Содержит нецензурную брань.
Роман-приключение о мото-путешествии в тибетский загадочный регион, которое состоялось в 2019 году. Экспедиция прошла по маршруту российского путешественника Гомбожаба Цыбикова в Тибет в начале 20 века. Цыбиков отправился в Тибет по заданию российского правительства под прикрытием буддиста-паломника. Гамбожаб сделал первые фотографии Тибета. Как изменился за 120 лет Тибет, и как поменялось его восприятие окружающими? «Так сложно свыкнуться с мыслью, что весь Тибет есть замысловатое переплетение реальности и вымысла».
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.