Красная таблетка. Посмотри правде в глаза! - [36]

Мы никогда не сомневались в собственной личности, мы и сейчас делаем это только с позиций некого метасознания — как бы понарошку. Ведь я не думаю, что мои вопросы (или даже ваши размышления над ними) и в самом деле способны поколебать в вас ощущение собственной личности.

Эта иллюзия — иллюзия нашего «личностного “я”» — фундаментальна.

Опыт «нервной болезни»

Прямо перед окончанием Военно-медицинской академии у меня случился тот самый «периферический паралич Гийена — Барре». Но мне «повезло» не только выжить, но и оказаться в весьма любопытной компании.

Один из моих соседей по реанимации поступил в неё после малюсенького инсульта очень редкой локализации. В результате от его «личности» не осталось и следа — он не узнавал жену, не понимал, где находится, нёс какую-то отчаянную околёсицу. Но при этом, надо заметить, считал себя абсолютно здоровым человеком. Медперсоналу иногда даже приходилось привязывать его к койке, чтобы он не сбежал из реанимации.

Временами ему начинало казаться, что мы плывём на корабле, а он капитан, который отдаёт юнге команды. Я, к слову, был тем самым юнгой и исправно откликался всякий раз, когда это требовалось: «Да, мой капитан!», «Будет исполнено, капитан!». Этих ответов было вполне достаточно, чтобы всё остальное его больной мозг дорисовал сам.

Причём не откликаться было рискованно: я всё-таки страдал обездвиженностью, тогда как мой товарищ демонстрировал удивительную телесную бодрость.

Так, например, однажды ночью он вообразил, что капельница у моей кровати — это сливной бачок унитаза. Он уже схватился за неё, чтобы «спустить воду» и помочиться в мою прикроватную тумбочку, когда я, наконец, оставил всякие попытки его переубедить и направил его к аппарату ИВЛ, скучающему в другом углу комнаты. Пока же он с ним возился, пытаясь понять, куда в него писать, я счастливо дозвался дежурного врача.

Через месяц реанимации меня перевели в палату, где жизнь и вовсе буквально била ключом. Больной эпилепсией прапорщик замысливал планы нашего убийства — мы все его очень раздражали. Боясь этого, многие на ночь перемещались со своими матрасами в коридор, чтобы провести там ночь в относительной безопасности.

Пожилой мужчина, страдавший атрофией коры головного мозга, каждый день придумывал новую болезнь, которую, как ему казалось, от него скрывают врачи. Потом он делал вывод, что скоро умрёт, и в связи с этим придумывал новые и новые планы самоубийства.

Если бы я не был к этому моменту убеждённым психиатром, то решил бы, что оказался в сумасшедшем доме.

Но фокус в том, что все мои сопалатники были, строго говоря, психически здоровы. Их заболевания не были психическими расстройствами, а сама их психика не была разрушена тяжёлым психозом. Они были нормальными людьми с локальными поражениями нервной ткани. Чего, впрочем, оказывалось вполне достаточно, чтобы от прежних людей в них не осталось ничего.

Ровным счётом ничего.

Посмотреть на себя

Институт существует только тогда, когда субъекты верят в него, или, скорее, действует так, как будто они в него верят.

Славой Жижек

Итак, и сама наша личность, и вообще всё, что мы о себе думаем, — это просто иллюзия. Но мы совершенно не в силах этого заметить, пока не встанем в позицию метасознания и не посмотрим на себя «сверху».

Что ж, мы встали, посмотрели и пришли, я надеюсь, в некоторый ужас… Теперь самое время задуматься о том, сколько всего в нашей жизни завязано на эту, прошу прощения, «личность»!

Мы за неё переживаем, мы требуем к ней уважения, мы хотим, чтобы её любили. Мы собираемся её развивать и совершенствовать, отправляем её на поиски «смыслов» и «целей».

Мы, одним словом, безумны. Или, по крайней мере, сильно не в себе.

Наша хвалёная «личность» — лишь фикция. Мы придумали себе некоего субъекта, с которым сами себя идентифицируем. Присваиваем ему определённые качества, рассказываем ему о том, кто он и что он. Создаём своего рода легенду, чтобы и нам нравилось, и другим тоже было чем в «нас» восхититься.

А потом приходится держать марку… Причём исключительно ради чужих оценок! Ради красоты собственного образа в глазах других людей. Чего мы только ни делаем, чтобы суметь понравиться, утереть кому-то нос или не быть битым.

Но кто они такие — эти «другие», чьи глаза нас так интересуют? Ровно такие же, запутавшиеся в себе и бесконечных языковых играх несчастные, прошу прощения, придурки, не понимающие, что каждый из них сам по себе — лишь случайность.

Впрочем, если бы всё было бы так просто… Проблема в том, что мы взаимодействуем не с этими реальными другими людьми, а лишь с их образами, которые мы сами же и создали внутри нашей головы. Что эти действительные люди представляют собой на самом деле, мы не знаем совершенно!

То есть мы не только себя придумываем для других людей, но мы ещё и их сами придумываем — для себя. Да, нам кажется, что мы общаемся с реальными людьми, но — задумайтесь от этом! — мы всегда говорим с тем, кого мы выдумали (кого наш мозг выдумал на основе имеющихся у него фактов).

В результате возникает замкнутый круг, можно даже сказать — замкнутый крендель: мы пытаемся что-то делать с собой, чтобы понравиться другим людям, но мы не знаем, чтó им (настоящим им) важно. Поэтому мы вечно попадаем впросак, страдаем и снова как-то над собой изгаляемся, чтобы всё-таки и как-нибудь им угодить.