Красная смерть - [30]

Бар представлял собой тесную, темную комнатушку с обычной, очень простенькой стойкой и несколькими металлическими полками сзади. Роль бармена исполняла плотная женщина по имени Ула Хайна. Она отпускала джин или виски с водой или без оной и неочищенный арахис в пакетах. В комнатушке вплотную один к другому стояла дюжина столиков, за каждым из которых с трудом умещались двое. Бар "Кози-Рум" не предназначался для больших компаний, сюда приходили те, кому хотелось напиться.

Поскольку обстановка в баре никоим образом не способствовала общению, Ула не тратила денег на музыкальный аппарат или живых исполнителей. Имелся, правда, радиоприемник, откуда доносились лихие ковбойские песни, да еще телевизор, который включался, когда показывали бокс.

Уинтроп сидел за дальним столиком, пил, курил и выглядел неважно.

– Привет, Шейкер, – сказал я. В Хьюстоне, когда мы были детьми, его звали Шейкер Джонс. Только после того, как он стал страховым агентом, ему пришло в голову взять себе красивое имя Уинтроп Хьюз.

В этот вечер Шейкеру было явно не по себе, он был в стельку пьян.

– Чего ты хочешь, Изи?

Я удивился, что он узнал меня.

– Меня послал Мофасс.

– Зачем?

– Он хочет получить страховку на дома по Магнолия-стрит.

Шейкер засмеялся, словно умирающий, услышавший последнюю в жизни шутку.

– Он поставил там открытые газовые нагреватели, пусть убирается к черту.

– У него есть кое-что для тебя.

– Нет у него ничего для меня. Ровным счетом ничего.

– А если это связано с Линдой и Андре?

Моя тетка Вел ненавидела пьяниц. Она считала, что они вполне могли бы не вести себя так отвратительно и глупо. "Они прекрасно все соображают", – утверждала она.

Шейкер подтвердил правоту ее слов, когда вдруг выпрямился и спросил вполне твердым голосом:

– Где они, Изи?

– Мофасс велел мне взять все необходимые ему документы. Он просил, если потребуется, доставить тебя до самого дома и во что бы то ни стало получить нужные ему бумаги.

– Плачу тебе тут же, на месте, триста долларов, и мы не станем связываться с Мофассом.

Я засмеялся и покачал головой.

– Увидимся завтра, Шейкер. – Я понял, что он протрезвел, раз взбрыкнул, когда я назвал его Шейкером. – Мы встретимся в восемь тридцать у страховой компании.

Подойдя к двери, я обернулся. Он сидел прямо и глубоко дышал. Когда я посмотрел на него, мне стало ясно, что между Андре и его безвременной смертью стою только я.

* * *

Я появился перед конторой Шейкера в назначенное время. Он уже ждал меня. На нем были двубортный пиджак жемчужно-серого цвета, белая рубашка и яркий галстук, вспыхивающий дюжинами желтых бриллиантиков. На левом мизинце сверкали золото и бриллианты, а из ленты шляпы выглядывало красное перышко. Единственной вещью не "с иголочки" у Шейкера был чемоданчик, изрядно потрепанный, с трещиной посередине. В этом был весь Шейкер. Он старательно заботился о своей внешности, а на работу ему было плевать.

– Куда мы едем? – спросил он, еще не успев захлопнуть дверцу.

– Скажу, когда доберемся.

Мне было забавно видеть Шейкера в некотором замешательстве, и я с удовлетворением отметил про себя, что он абсолютно трезв.

Я ехал на север до Пасадины, там свернул на дорогу номер 66, которая в те времена называлась Футхилл-бульвар. Мы миновали цитрусовые районы Аркадии, Монровии и направились в сторону Помоны и Онтарио. Тогда предгорья еще имели дикий вид. Белый камень и песчаная почва, а на ней – низкорослый кустарник и буйная трава. Цитрусовые сады ярко зеленели и клонились под тяжестью оранжевых и желтых плодов. А по холмам бродили койоты и дикие коты.

Линда и Андре жили в грязном проулке, называемом Туркел, в четырех кварталах от главной улицы Алессандро-бульвар. Я остановился неподалеку.

– Вот мы и приехали, – весело сказал я.

– Где они?

– А где бумаги, которые нужны Мофассу?

Шейкер бросил на меня взгляд, полный смертельной ненависти, но я не поднял лапки кверху. Тогда он сунул руку в потрепанный чемоданчик и достал оттуда пачку бумаг листов в пятнадцать. Швырнув пачку мне на колени, перелистал несколько страниц, чтобы показать строчку, где было написано: "Страховые премии".

– Вот чего он хотел, когда мы говорили с ним в декабре. А теперь скажи мне, где Линда и Андре?

Я пропустил его вопрос мимо ушей и углубился в документы.

Шейкер пыхтел от злости, но я не спешил. Официальные документы требуют внимания. В свое время я перевидел их немало.

– Ну что ты делаешь? – завопил он. – Ты же не способен понять ничего в этих бумагах. Для этого требуется юридическое образование.

Сам Шейкер отнюдь не был юристом. Он не закончил даже седьмого класса. А у меня за плечами были худо-бедно два курса вечернего факультета городского колледжа в Лос-Анджелесе.

Тем не менее я озадаченно почесал в затылке, пусть думает, будто я действительно ничего не понимаю.

– Может быть, это так, Шейкер, может быть. Но у меня есть к тебе один вопрос.

– Не называй меня Шейкером, Изи, – предостерег он меня. – У меня теперь другое имя. Так что же ты хочешь знать?

Я перевернул предпоследнюю страницу и показал ему пустое место внизу.

– Что это такое?

– Ничего, – быстро ответил он. Слишком быстро. – Здесь должна быть подпись президента страховой компании.