Красная Шапочка - [5]

Чего я действительно не ожидал, так это чувствовать себя таким ярым защитником и собственником по отношению к человеку, которому я едва сказал десять слов. Руби слабее нашего вида, и она не сможет защитить себя как наши самки. По крайней мере, до спаривания, после она будет обладать некоторыми особенностями оборотней. Она никогда не станет полноценной волчицей, но также не будет полностью и человеком. Нет, она будет частью меня, и от этой мысли мой член еще больше твердеет.

Я не могу смириться с мыслью о том, что другой мужчина будет смотреть на нее, поэтому я пустил слух среди всех местных жителей держаться подальше, пока не наступит спаривающая луна. Я сказал, что «пустил слух», но на самом деле я прогулялся к каждой двери, угрожая смертью любому, кто посмотрит на мою пару. И, возможно, я переборщил, так как вижу, что не только все мужчины, но и все женщины перестали посещать пекарню. Скоро, говорю я себе, скоро.

Я выхожу из тени и иду через улицу. Я вхожу в пекарню, слыша дверной звоночек над головой. Краем глаза я вижу, как Гвен мне улыбается, но мое внимание сосредоточено на Руби. Луна почти полная, и болезненная потребность спариваться с ней пробегает по моему телу. Но как сказать кому-то, кто не является оборотнем, и кто не знает о нашем мире, что его ожидает?

Она хмуро смотрит на меня, и мой волк поднимается в моей груди, принимая вызов. Я хочу доминировать над ней, бросить ее на землю и схватить зубами, пока она не подчинится. Мои звериные инстинкты толкают меня вперед, но я пытаюсь обуздать их. Я не могу сделать это посреди белого дня.

— Кофе, — я наблюдаю, как Руби подходит к прилавку. Маленький красный фартук, который на ней надет, совсем не прикрывает изгибы. На ней вязаное платье, обтягивающее ее фигурку и заставляющее меня облизать губы. Интересно, есть ли что-то под этим платьем.

— Шериф Вулф, — говорит она, словно злится на меня, а может так и есть, но ее тело говорит обратное. Я могу сказать это по тому, как она наклоняется ко мне, пытаясь сократить расстояние между нами. Она, вероятно, даже не понимает, что делает это, но ее тело знает, что она принадлежит моему волку и мне. Подсознательное желание, вероятно, выводит ее из себя. Она хочет меня, но не понимает, почему.

Она поворачивается, чтобы взять чашку кофе и наполнить ее. Когда она передает ее мне через прилавок, я осторожно беру чашку, не прикасаясь к девушке. Если я прикоснусь к ней, то не уверен в том, что произойдет дальше. Я не могу ее трахнуть, потому что это вызовет у нее горячку, но мой волк хочет укусить ее и отметить. Сейчас. Возможно, от простого укуса ничего не будет. Я мог бы вылизать ее киску. Мой волк рычит при мысли о том, чтобы наконец узнать, на что похожа ее киска. Бьюсь об заклад, она такая же вкусная, как и ее запах.

У самцов оборотней это проходит хуже. Член не может быть твердым, пока волк не найдет свою пару, поэтому до тех пор, пока твое тело не имеет этой функции[2], вы не можете сделать ничего с этой чертовой штукой. Вот почему самцы всегда ищут свои пары. Когда ты ее находишь, твой член наконец-то впервые становится твердым. Однако в такой момент становится еще хуже, потому что ты не можешь кончить. Независимо от того, сколько бы раз я гладил свой жесткий член, ничего не выйдет.

Пока ты не овладеешь своей парой в первый раз и не найдешь освобождения внутри нее, ты можешь гладить член сколько угодно, он все равно обмякнет и ничего не произойдет. Когда ты находишь свою пару, то можешь сразу же заявить на нее права, вступив в горячку после того, как наполнишь ее своей спермой. Как только это произойдет, горячка спаривания нахлынет на вас до следующей полной луны. После этого горячка уйдет.

После того, как спаривающаяся луна спадет, ты сможешь заявить ей, что можешь трахнуть ее столько раз, сколько захочешь. Но до тех пор, это холодные души и пакеты со льдом. Женщины могут трахаться всякий раз, когда хотят, но из того, что я слышал, они не могут испытывать оргазм, так что, возможно, это так же плохо. Но я в этом сомневаюсь.

— Не возражаешь, если я спрошу, почему ты отпугиваешь всех моих клиентов? Слова Руби привлекают мое внимание к ней, но у меня нет ответа. Я хочу сказать ей, что она моя, но я не могу. Я пытаюсь придумать что-то, чтобы ответить, но мой волк слишком близко к поверхности, и все, о чем я могу мечтать, это то, как заставить ее впасть в горячку. Я не могу мыслить здраво.

— Я не связываюсь с туристами, — это полуправда, я не связываюсь ни с кем из них, и это единственное, что я могу сказать в ответ. Она смотрит на меня, и, я клянусь Богом, мой член становится тверже. Эта чертова штука не опускалась с тех пор, как три недели назад она вошла в пекарню. Почему ее поведение так сильно меня заводит, я не знаю. Обычно я действительно непринужденный парень, но что-то в ней взывает ко всем моим спящим животным инстинктам, заставляя их вырываться на поверхность.

— Гвен говорит мне, что в какой-то момент ты прекратишь это. Не против, если я спрошу, когда?

Она кладет руку на свое бедро, выделяя черту между талией и округлыми бедрами. Мой рот наполняется слюной, и я чувствую, что у меня снова болят челюсти. Я хочу укусить ее за эти бедра. Никто никогда не увидит следов, но я бы все равно сделал это. Каждый раз при взгляде на свою девочку я бы знал, что они там.