Красная подать - [21]

Остатки жидкости с бульканьем ушли в сливной клапан. Замигала зеленым лампа, встроенная в резные значки-черепа над контейнерами. Толстые плиты кристалфлекса с шипением скользнули в гнезда на окованных латунью бортах. Красные Братья шагнули наружу как один, и палуба содрогнулась.

— Киа оррэ, брат-в-пустоте, — мертвенным змеиным голосом произнес Каху, соприкасаясь с Шарром головами в ритуальном приветствии. Рад встрече. Шарр ответил таким же жестом, подавляя дискомфорт в зловещем присутствии Каху.

— Киа оррэ, — отозвался он. — Настало время последних приготовлений, брат. Через два часа мы снова выйдем в систему. Те Кахуранги полагает, что предатели могли уже нанести удар. Прежде, чем сможет начаться Сбор, потребуется их уничтожить.

Злобная ухмылка Каху не дрогнула.

— Стало быть, настоящая Красная Подать, брат Шарр. Добро пожаловать домой.

— Почтенный верховный библиарий считает, что его видения исполняются, — добавил Шарр, оставляя колкость без внимания. Вокруг него просыпались остальные члены дремлющей роты, выходившие из контейнеров, чтобы служители их одели. Многие, особенно молодые, двигались заторможенно, напряженно из-за крио-спазмов и мутящей слабости, которой сопровождалась продолжительная пустотная болезнь. Уже скоро на их бледных, мокрых и покрытых шрамами телах появится броня смерти и красные рубцы, и навязчивые видения из глубин полусна забудутся среди грома битвы.

— У старого Те Кахуранги эти его видения, — пренебрежительно сказал Каху. — Ничто не должно помешать Сбору. Мне ведь нет нужды напоминать тебе о твоих новых обязанностях Первого Жнеца и о том, как важен Сбор для будущего ордена?

Шарр чувствовал, что черные глаза многих из его братьев глядят на Каху и Красных Братьев. Они были чужаками, про каких в ордене говорили «не из стаи», и их грубое присутствие нарушало естественные подводные течения Третьей роты. Шарр выдержал действующий на нервы взгляд Каху.

— Тебе нет нужды напоминать мне. Задача Те Кахуранги не помешает. Орден пополнит ряды мясом с этого мира.

Каху кивнул и ударил Шарра по плечу тяжелой перчаткой.

— Мне не терпится, брат. Мои пустотные сны говорили о великом и славном кровопролитии. Мы уже слишком давно не встречали стоящего врага.

— Я бы не назвал это вероломное отребье стоящим, — произнес Шарр, отворачиваясь от терминатора. — И кроме того, ты ведь сам говорил. Ничто не должно мешать Сбору.

Штурмовое отделение колонной высыпало на мостик «Имперской истины», судорожно выискивая цели. Было очевидно, что они прибыли слишком поздно. На командной палубе не осталось ничего живого, и бойня не выглядела делом рук сбежавших заключенных.

— Главный, у нас ситуация, — произнесла Макран в свой вокс. Окружная крепость все так же не отвечала. Абордажная команда рассредоточилась, подняв щиты и дробовики, и проверяла тени.

И тела. Их было множество, и ни одно не осталось целым. Кто бы не перебил экипаж мостика, они были настроены на кровопролитие, на резню. Даже имея мало опыта на посту младшего смотрителя, Ранник знала, что жуткие следы разрывания, обезглавливания и потрошения не могли быть работой беглецов из тюрьмы. Это сотворило нечто куда более сильное и еще более жестокое.

Кроме того, тела не были свежими. На мостике смердело разложением. На вид им была по меньшей мере неделя — бледная кожа пошла пятнами, кровь потемнела и запеклась коркой.

— Арбитраторы, сосредоточиться, — бросила Макран на канале. — Я хочу, чтобы это место блокировали и зачистили.

Отделение разделилось на огневые группы и начало обследовать скамьи отключенных когитаторов, стойки оккулусов, командирское возвышение и системы авгуров. Ранник не входила в обычную структуру отделения и оказалась без напарника. Она направилась к единственному место, которое команды арбитраторов не стали осматривать сразу — к основному коммуникационному углублению у подножия командирской платформы.

Она спустилась вниз, обходя блоки аппаратуры и хрустя ботинками по корке на палубе. Ей сразу стало понятно, что что-то не так. На дне углубления лежали разделанные и гниющие останки вокс-персонала мостика. Однако сами системы вокса продолжали жужжать. Мигали лампочки активации, из подвешенных приемных динамиков и гарнитур с микрофонами тихо потрескивали помехи.

Но не это было худшим в яме. Хуже всего было тело, пригвожденное к главному передающему блоку.

Ранник медленно стала приближаться, взяв дробовик наизготовку. В желудке возникло ужасное ощущение тошноты. Что-то шло кошмарно не так.

Тело раскинулось на блоке вокса в позе орла, свесив голову. Его удерживали на месте черные гвозди с лоскутами пергамента, на которые Ранник не хотелось смотреть. По какой-то непостижимой причине из контуров блока выдрали кабели и хирургически вживили их в гортань и грудь трупа, а в рот вбили передающий узел. Тело оставалось наполовину одето в лохмотья формы капитана Флота. Ранник осознала, что, возможно, видит перед собой ван Хойта — того самого офицера, который обращался к ним буквально час назад через вокс Зартака. Она остановилась перед оскверненным трупом, силясь понять, как такое возможно.