Красная петля - [77]

Я собирался вернуть папки, пока родня не догадалась, что я прибрал их. Солнце уже встало, рябь на воде мерцала, катера бороздили безмятежную гладь – настоящий райский уголок, в котором Сид искал спасение.

Его дверь опечатали, замки сменили. Я не знал, кто это сделал – местная полиция, городские власти, родня. От украденного ключа никакого толку. И новый замок оказался слишком сложным для отмычки. Что же делать? Разнести замок выстрелом? Вломиться? У меня не было санкции. Ничего не было. Похороны – на следующий день. Завтра Сид исчезнет в земле.

Я слегка вспотел. Вышел, отыскал охранника и попытался дать ему на лапу, но тот отшатнулся в испуге. Я сообразил, что это тот самый громила, который орал на байдарочников, и он меня узнал.

Я отправился на пирс, но там не было никого, кроме мальчугана с хлипкой удочкой. Он дружелюбно улыбался, явно скучая в одиночестве. Поздоровался и помахал мне, приглашая подойти и оценить его рыболовную снасть. Я махнул в ответ и удалился.

По другую сторону старого склада, оборудованного под жилье, была бухта. Ремонт причала, под которым погиб Эрл, завершили. Прошла неделя с того дня, когда Эрл – если это был Эрл, ведь никаких документов и по сей день не обнаружено, – нашел гибель в этом узком водном пространстве, голова и руки зажаты под причалом, ноги на плаву.

Гудок с реки отдался эхом в моей голове; вспомнился звук пилы, когда труп извлекали из-под прогнившего причала, вспомнилась вонь.

Я проехал на другой берег канала Гованус, к тому обгоревшему катеру, где нашли тело Сида. Место по-прежнему огораживала желтая лента, но значок был при мне. Я не знал, что хотел там увидеть, но нужно было посмотреть. Остов катера, черный, обугленный, так и покоился, посмертно пришвартованный к пристани. Там, у кромки воды, стояла женщина и смотрела вниз. Подняла глаза. Это была детектив, которую я встретил в первый день в Ред-Хуке, в то утро, когда Эрла выуживали из воды, в утро того дня, когда я женился. Клара. Клара… как там ее. Фуэнтес.

– Привет, Арти! Как жизнь? – На ней были джинсы и красная рубашка, на ногах кроссовки. Я предложил ей сигарету, она показала упаковку антиникотиновой жвачки.

– Это дело тоже ты ведешь?

– Нет. Просто пришла посмотреть. У меня отпуск, – она засмеялась. – Целую неделю дали. Целую неделю, – повторила она, причмокивая жвачкой.

– Что, по-твоему, здесь произошло? – спросил я, указав на останки катера и желтую ленту.

– Почем мне знать? Все говорят, он утонул. Просто упал и утонул или, может, сам прыгнул. Говорят, это или суицид, или несчастный случай, но я думаю, здесь попахивает сокрытием преступления. Что я знаю?

– А что ты знаешь? – улыбнулся я.

– Лично я? Думаю, его сюда приволокли. И тому, кто это сделал, пришлось попотеть. Здесь были следы, – она указала на неровную полосу земли между улицей и пристанью. – Тащили его с трудом, рывками, мелкими шагами. Это я не сама додумалась, я слышала, как кто-то сказал.

– Кто сказал?

– Двое детективов обсуждали это, и один обмолвился о следе, а другой сказал: забудь. Это был несчастный случай или самоубийство, такая предполагается версия. Похоже, они решили просто выбросить из головы все прочие соображения, или кто-то приказал им выбросить.

– Что еще?

– В общем, все. Может, он умер не здесь, может, его приволокли сюда, а если он сам себя убил – кто же притащил его сюда? Ты понимаешь? Я – нет. Может, решили, что будет лучше, если назвать это несчастным случаем. Ладно, мне пора. Свалю отсюда в Нью-Хэмпшир, – добавила она.

– Спасибо, – сказал я. – Счастливо отдохнуть.

– Какое счастье, что политиканы смотались. – Она взглянула на часы и выплюнула жвачку в воду. – Не угостишь меня «гвоздиком в гроб» на прощание?

– Конечно, – сказал я и подкинул ей пачку сигарет.

Клара взяла одну.

– Удачи, – пожелала она. – У тебя ведь есть мой телефон, верно?

Я постарался вспомнить рост Джека Сантьяго. Где-то пять футов и девять дюймов. Интересно, его можно считать коротышкой?

По дороге к Рите, девушке, готовившей борщ и тамалес, я встретил во дворе ее дома троих парней в майках и футбольных трусах. Они подозрительно покосились на меня. Не уверен, что они признали во мне копа, но улыбаться не стали – просто посмотрели на меня, отвели глаза и вернулись к беседе, склонив головы друг к другу.

Я уже поднялся на крыльцо Риты, когда услышал их разговор, смесь английского с испанским, мягкую, но отрывистую речь, и тут меня осенило. Я развернулся и подошел к ним.

Они подняли на меня глаза без враждебности, но с удивлением – как это мне хватило смелости вмешаться? Самый высокий – ему было от силы лет девятнадцать – сказал:

– Ну? Тебе чего-то нужно, чувак?

Сама вежливость, с легкой примесью не то сарказма, не то иронии. Сразу не разберешь.

– Да вот ищу одного типа по имени Джек Сантьяго. Вам такой не попадался? Он репортер. Живет на другой стороне Ред-Хука. Умный парень. Довольно известный. Волосы черные, курчавые. Около сорока лет. Рост где-то пять и восемь, пять и девять.

Поразительно, но все трое расхохотались. Смеялись они от души, корчась и задыхаясь, буквально до упаду, хватались друг за друга. Потом один из них извлек красную бандану и промокнул ею глаза, а другой достал пачку «Кэмела» и пустил по кругу, не обидев и меня. Я взял сигарету, прикурил.