Красная гора: Рассказы - [3]

— Девушка, вы куда?

— Как куда? В ботанический сад.

— Нельзя, изнасилуют.

«Ну ты и долбанутый, — думаю я, — надо пойти с другого входа».

Иду к другому входу. Охранник у другого входа спрашивает:

— Девушка, вы куда?

— Как куда? В ботанический сад.

— Нельзя, изнасилуют.

Какая-то девушка рядом скандалит:

— Дайте мне жалобную книгу. Я объездила все ботанические сады Союза и нигде такого безобразия не было!

— И в Батуми были? — спрашиваю ее.

— И в Батуми, — отвечает она.

— И не изнасиловали? — удивляюсь я.

— А почему, собственно, меня должны были там изнасиловать? — в свою очередь удивляется она.

— Стоило мне переться в Ташкент! — вздыхаю я и начинаю искать блат. И представьте, приятельница моей приятельницы его находит. Она находит человека, который в ботаническом саду работает фотографом. Теперь мы идем туда вдвоем с фотографом. Фотограф протягивает свой пропуск.

— А это с вами кто? — спрашивает охранник, показывая на меня.

— Эта женщина работает в Харьковском ботаническом саду, она просила меня показать ей Ташкентский, — врет фотограф.

— Нельзя — отрезает охранник.

— Ну почему? — кричу я.

— Вы знаете, что может произойти, когда молодая девушка гуляет с молодым человеком по ботаническому саду? — тактично намекает мне охранник.

— Ха, — усмехаюсь я, — этого молодого человека я знаю сто лет, и если бы ему хотелось от меня чего-либо, у него не было бы нужды тащиться со мной на другой конец города в ваш ботанический сад.

— Нельзя, — знай талдычит свое охранник.

И тут мне приходит в голову спасительная мысль. Я вынимаю свой паспорт и кладу на стол перед охранником: — Возьмите.

— Зачем он мне? — пытается он всучить мне его обратно.

— Как зачем? — удивляюсь я. — Что со мной может случиться, если у вас будет мой паспорт?

— Причем тут ваш паспорт? — выпяливается он и вновь пытается всучить мне его.

— Нет, пусть он будет у вас, — я непреклонна… — И вам будет спокойнее, и мне.

Он не знает, что мне на это возразить. Он сдается:

— Смотрите на меня внимательно!

Я стою и смотрю на него. Он таращится на меня, словно фотографирует взглядом, потом обращается к фотографу:

— Чтоб в таком же виде вернули!

И мы проходим. А там, оказывается, и смотреть-то вовсе не на что. Это же вам не Батуми. А в Батуми я уже и не рвусь. Хрен с ним!

Бедная Катя

Зоину историю я знала давно. Знала, что у Зои был муж и любовник. И муж знал о любовнике. Более того, любовник был лучшим другом мужа. Первый ребенок у нее был мужнин, а когда она подзалетела второй раз, то честно сказала и мужу и любовнику: «Не знаю, чей ребенок». Муж сказал:.

— Рожай!

А любовник:

— Избавляйся, потом поженимся и заведем точно нашего.

Тем не менее она родила второго. Оба, и муж, и любовник, стояли под роддомом и кричали:

— На кого похож? Чей?

— Мой, — отвечала Зоя.

Потом она забеременела в третий раз и честно призналась обоим, что на этот раз уж точно от любовника. Муж согласился:

— Рожай.

А любовник в кусты:

— Я перегорел и жениться не хочу.

Она рассталась с любовником. А где-то через год выгнала мужа за то, что тот по-прежнему дружил с любовником.

Муж уехал в какую-то глушь и оттуда исправно высылал алименты на троих детей.

С тех пор мужчин у Зои не было. Она говорила:

— Я поняла одно. Я люблю одетых мужчин, раздетых — нет.

Я с ней не то чтоб дружила, но заходила иногда в гости. Раз прихожу я к ней в гости, а ее нет дома, и тут Катя, ее старшая двенадцатилетняя дочка, мне заявляет:

— Я не люблю маму. Я хочу быть вашей дочкой. Возьмите меня к себе.

— Катенька, почему ты не любишь маму? — удивляюсь я.

— Она лицемерка, — отвечает Катя. — Она притворяется, что рада гостям. А как только гость от нее уходит, она говорит о нем гадости.

— И обо мне говорит гадости? — не удерживаюсь я от вопроса.

— И о вас. И вообще она никого не любит.

— И тебя? — спрашиваю.

— И меня, — отвечает.

Мне становится ужасно жалко ее, да и вид у нее какой-то заброшенный.

«Как я раньше не замечала, — думаю я, — что Зоя плохая мать, да и лицемерка к тому же».

— Катя, — предлагаю я, — официально взять тебя в дочки я не могу, но проводить с тобой время мне бы хотелось.

И вот я начинаю проводить с Катей время. Приглашаю ее в гости, хожу с ней в кино, езжу на вылазки. И каждый раз, когда мы видимся, Катя сообщает мне очередные новости насчет того, что говорит обо мне ее мама. Ничего страшного она обо мне не говорит, так, цепляется ко всяким мелочам, но каково все это выслушивать! И главное, сил нет сказать: «Катя, замолчи. Я не хочу знать, что говорит обо мне твоя мама». Просто оказывается, что мне с Катей больше совершенно не о чем разговаривать, кроме как о ее маме и о том, что она говорит. А тут раз Катя приходит ко мне и сообщает:

— Мама сказала, что вы непорядочный человек.

— Почему? — расстраиваюсь я.

Она молчит.

— Из-за тебя?

Она кивает и больше ничего не объясняет.

И меня начинает грызть совесть. Я звоню Зое.

— Зоя, прости меня, — прошу я ее.

— За что, котик? — удивляется она.

— За то, что я общаюсь с твоим ребенком через твою голову. Я подумала, что у Кати должна быть какая-то своя, особая жизнь, не зависимая от тебя. Поэтому я с ней виделась, не спрашивая у тебя разрешения.