Красная дюжина. Крах СССР: они были против - [5]

— Генерал Лебедь никаких постов в 14-й армии вам не давал?

— Я командовал округом — это фронт, а 14-я армия — это одна пятьдесят седьмая мотострелковой дивизии. Но дело даже не в этом. Просто один генерал лучше, чем два. Лебедь на своем месте.

— А иностранным армиям вы свои заслуги не предлагали? Скажем, Саддаму, Фиделю Кастро?

— Нет. У меня есть свое государство — Советский Союз, ему я присягал.

— Значит, вы инициативы не проявляли, но, может, вас звали за рубеж?

— Я понимаю ваш вопрос. Вы хотите услышать, не воевал ли генерал Макашов у Саддама Хусейна. Предупреждаю: я уже выиграл один судебный процесс, когда придурок из местных самарских демократов пытался обвинить меня в том, что я захватывал Кувейт. Пришлось ему всенародно извиняться.

— Пока вас опять не призвали под ружье, вряд ли вы сидите без дела?

— Я глава Думы Всенародного вече, член Думы Русского национального собора, член ЦК Российской коммунистической рабочей партии, ну есть еще десятка два различных должностей и званий.

— У вас офис или же работаете дома?

— Двери моей квартиры в Самаре не закрываются.

— Площадь позволяет принимать гостей?

— 76 квадратных метров на пять человек. Квартира командующего войсками округа.

— Видел на фотографии вашу дачу, скромненько выглядит.

— Конечно, скромненько. Подземных гаражей у нас не было и нет. Как и бриллиантов. Хотя я не буду говорить, что живу бедно. Я дважды служил в Германии и, как большинство наших офицеров, самое ценное привез из-за границы.

— Но эта дача построена вами как командующим округом?

— Я в своей жизни не построил ни одной дачи. Та, в которой я сейчас живу, построена в 1938 году — моя ровесница. Ко мне приезжала в свое время комиссия от бывшего министра финансов Валентина Павлова проверять, что же там за дача у этого неугомонного генерала. Инспектор-ревизор был разочарован: где второй этаж, где бассейн? Командующие округом, говорит, так не живут. Но я же живу, отвечаю. У меня три папки документов об этой даче, не подкопаетесь.

— Да разве я копаюсь? Так, интересуюсь. Вы, скажем, дачу приватизировали?

— Неправильно. Не приватизировал, а выкупил на основании приказа министра. На это есть согласие офицерского собрания. Я и другим дал садовые участки. На бывшем стрельбище.

— И во сколько же стала вам эта дача?

— Около 19 тысяч. Старыми деньгами, Павловками. Вас, наверное, и машина интересует? Да, моя жена ездит в белой «Волге» на рынок. Но это не служебный транспорт, а тот автомобиль, который я купил, когда служил еще в Германии.

Я и сам за рулем сижу. Недавно на родине жены в Полтавской области был: 1700 км в один конец через пять областей. Генерал-полковник за рулем. И ничего. У меня ведь стаж большой, я начинал ездить в 1956 году, на американском «додже». Сегодня вожу практически все типы боевых машин, могу стрелять из всех видов оружия.

— Новые власти в Самаре вас никак притеснить не пытаются?

— Это трудно сделать. Я не езжу на красный свет — ни в политике, ни в жизни. Не пью, курить бросил после ранения, когда был еще капитаном.

ПО КЛИЧКЕ СУХОВИНОВ

— Что за ранение?

— Обычная армейская история. Случай. И пуля бывает случайной, и взрыв случайным…

— Вы совсем не пьете?

— По праздникам могу. Но я знаю и силу, и слабость спиртного, поэтому контроль над собой никогда не теряю.

По крайней мере, с моста меня после этого не сбрасывают.

— Какие напитки предпочитаете?

— С возрастом перешел на русскую водку. На коньяк денег не хватает, а хорошие вина из продажи исчезли. Хотя в двух академиях — Фрунзе и Генштаба — у меня даже была кличка Суховинов. Любил вино. Прекрасная вещь.

— Вы небрежно прошлись насчет моста. У вас есть основания так говорить?

— Вы же знаете, что нашего президента в свое время сбрасывали с моста.

— Да, но там речь не шла о выпивке.

— По-вашему, не шла? Об этом весь народ знает, все тогда говорили. Одни вы, журналисты, не знаете, хотите от меня услышать? Спросите у своего соседа по квартире: если он рабочий, то прямо скажет, что Борис Николаевич был в стельку пьян. В таком состоянии его и измутузили. С человеком трезвым так обращаться не станут.

— Когда вы впервые встретились с Ельциным?

— На пленумах ЦК. Командующим округами отводили места на галерке, и оттуда мы взирали на зал. И после приходилось общаться. Но я слишком много знаю по свердловским делам Ельцина, чтобы говорить сейчас.

— Отчего же?

— Это будет пересказ с чужих слов. Таких вещей я не люблю. Коль вам нужны факты, поезжайте в Свердловск, я подскажу, к кому обратиться.

Если же говорить о своем ощущении от этого человека, то для меня очевидно: это диктатор. Он не принесет счастья России. На смену его. антинародной власти придут люди, болеющие за державу.

— В чем же, по-вашему, проявляется диктат Ельцина?

— Пожалуйста. Выборы отменены, даже выбывших народных депутатов России не переизбирают. Конституция попирается. Этого недостаточно? Не сомневайтесь. Этот человек себя еще покажет.

…А теперь можно я вам вопрос задам? Меня это просто интересует. Вы всем идиотские вопросы про гомиков задаете?

— Нет, не всем. По ситуации.

— За что же мне такая честь? Это возмутительно! Каждый уважающий себя мужчина может подумать черт знает что! Все вы что-то пытаетесь выкопать. Один яркий представитель демократической прессы с явно выраженными национальными чертами и произношением как-то спросил меня: «Генерал Эйзенхауэр сказал, что из горящего дома он вынес бы устав пехоты армии США. А какую книгу спасали бы вы?» Я ответил, что вынес бы «Историю государства Российского». А журналист стал допытываться, какой том и прочее. Мне это надоело, и я врезал: «Вы, наверное, спасали бы Талмуд с пояснениями». После этого писака заткнулся.