Красная армия. Парад побед и поражений - [28]

Забегая вперед, отмечу, что такие виды защиты, как броня боевой техники или бронежилеты, – это, конечно, следствие ответственной работы правительства и возможностей экономики государства. Но вот все остальные способы доступны любому офицеру и генералу, и если войска гибнут из-за того, что командиры не использовали на поле боя имеющиеся средства защиты – местность, маневр, маскировку, – то это вина генералов и офицеров, вина их неграмотности и безответственности.

Оба первых фактора тактики – количество войск и скорострельность – можно объединить в один – мощность огня.

Меткость огня надо осовременить и добавить эффективность снарядов у цели. В XIX веке артиллерийская граната полупудового единорога, весившая более 8 кг, при разрыве давала до 15 осколков, а в XX осколочно-фугасный снаряд 76-мм орудия, весивший 6,2 кг, давал 600–800 убойных осколков. Это надо учесть и ввести меткость в суммирующий фактор – эффективность огня.

Теперь пару слов об оперативном искусстве. Это понятие возникло сравнительно недавно и не всеми признается. Дело в том, что это только в настоящее время тактикой считается только искусство выиграть бой, но в старом, исконном значении этого слова – это искусство использовать местность для победы. То есть использовать ее для придания дополнительной силы своим войскам, или, иными словами, для придания дополнительной поражающей силы имеющемуся у твоих войск оружию. Кредо Наполеона: «Военное искусство – это умение быть сильнее противника в нужном месте и в нужное время».

Но во времена Наполеона это нужное место располагалось на (от силы) паре сотен квадратных километров, а маневрировавшие войска редко превышали сотню тысяч человек, причем практически все необходимое для боя и жизни было при них. (Кстати, когда Наполеон вошел в Россию и трудности нахождения «нужного места» возросли на порядок, он уже не сумел быть сильнее в «нужное время» и потерпел поражение практически без решающих боев со стороны русской армии.) Сейчас же масштабы сражений увеличились многократно, потребности войск в сообщении с тылом на порядки возросли, соответственно, действительно имеет смысл эту часть тактики (использование местности в крупных операциях) выделить в отдельное искусство. Но принципы и тактического, и оперативного искусства остаются одинаковыми – «это умение быть сильнее противника в нужном месте и в нужное время».

К этому следует добавить, что и раньше слабой частью любой армии были те, кто находятся за боевыми линиями – в тылу. Это тыловые и специализированные войска. Они если и вооружены, то не комплексно и не в состоянии равноценно противостоять боевым войскам противника, но без этих тыловых и специализированных войск и свои боевые войска много (долго) не навоюют. Поэтому само собой разумеющимся является маневр прорыва боевых линий противника и выход ему в тыл с желательным окружением части его войск – тут и легкая добыча, и слабое сопротивление, и обессиливание боевых частей противника отсечением им путей снабжения и пополнения. Это настолько понятно не теоретическому болтуну, а настоящему военному, что немецкие генералы на вопрос о молниеносности войны при помощи их «танковых клиньев», как вы видите, чешут в затылке и сообщают, что не было у них никаких ни собственно военных концепций, ни собственно военных теорий молниеносности. Просто они «использовали нужные части в нужном месте и в нужное время».

Итак, факторы тактического преимущества – факторы нанесения противнику максимальных потерь:

1. Больше, чем у противника, мощность огня.

2. Больше, чем у противника, эффективность огня.

3. Лучше, чем у противника, защищенность от его огня.

Что в данном случае очень важно. Перечислены принципы, ведущие к победе в боях, повторю, ПРИНЦИПЫ. То, чему должны соответствовать все остальные составляющие боя. Если какая-то деталь тактики или оружия, если какой-то метод боя этим принципам не соответствуют, то они в лучшем случае лишние, если не просто вредны.

Как видите, ничего нового или заумного в этих принципах просто нет, почему Клаузевиц и писал, что военное дело доступно любому здравому уму. Но воевать трудно, поскольку вопрос, как этих преимуществ достичь и будут ли они достигнуты, зависит от генералов. И при рассмотрении военных сил государства все в конечном итоге и сведется к генералам. И, разумеется, к главам государств. В первую очередь к тем главам, идеи которых были внедрены в организацию и вооружение армии еще до войны, как это было в случае с А. Гитлером. Да, разумеется, когда война начинается, то главы государств по своему положению стратегов обязаны заниматься армией на всю им посильную глубину встающих перед армией проблем, но если генералы накуролесили до войны, то тут и главам государств можно посочувствовать.

Однако при рассмотрении военных сил государства о генералах разговор будет отдельно. И постоянно. Сейчас же просто пара примеров для затравки, чтобы убрать неясности в вопросе, что значит понимать принципы тактики.

Был в немецкой истории прусский король Фридрих II (1712–1786), весьма воинственный полководец. После двух мировых войн, в которых Россия и СССР воевали с немцами, об этом короле не принято вспоминать, тем более хорошо, но современные ему русские генералы, такие как П. Румянцев или А. Суворов (кстати, сражавшиеся с его войсками), ставили себе его примером. (Как-то в ресторане разговорился с немцем и вспомнил об этом короле. Немец очень удивился, во-первых, тому, что я слышал о «старом Фрице», во-вторых, тому, что этот король терпел поражения от русских войск. В немецкой истории он остался непобедимым.)