Красивое зло - [39]

— Знаешь, мне не нравится твой тон. Ты мне не мать, ты ничем не лучше меня, и меня вообще-то совершенно не интересует твое мнение. — Ее тон теперь ледяной и серьезный. — Я больше не хочу говорить об этом, Кэтрин. Мне скучно. Очень скучно. Хочешь пойти потусоваться вечером в пятницу? Тогда пошли. Я собираюсь заказать столик у Джованни.

— Нет, — говорю я, и мой голос звучит совершенно спокойно, хотя я потрясена тем, что она даже не раскаивается. — Спасибо, нет.

— А в субботу вечером?

— Нет. Элис, я никуда не хочу с тобой идти. Неужели ты правда не понимаешь, что это серьезно? Я чувствую к тебе отвращение. Пожалуйста, прекрати задавать мне вопросы.

— Чувствуешь отвращение? Ты чувствуешь ко мне отвращение?

— Да, — честно отвечаю я. — Я чувствую отвращение и стыд.

— Ой, — смеется она. — И стыд тоже? Ты меня стыдишься?

— Да, — тихо говорю я.

— А самой себя ты не стыдишься, Кэтрин?

Я точно знаю, что она собирается сказать, но не вешаю трубку, а лишь прижимаю плотнее к уху и слушаю.

— Может, я и сделала что-то плохое, но я-то не бросала свою сестру, когда ее насиловали. Слышишь? И не убегала, когда мою младшую сестру убивали.

30

Позже тем же вечером Мик, Филиппа и я заказываем на ужин пиццу. Едва мы садимся за стол, как Филиппа спрашивает, видела ли я Элис.

— Я сегодня разговаривала с ней по телефону.

— И?

Пока мы едим, я рассказываю им о том, как Элис поступила с Робби и Грэгом, и о нашем разговоре.

— Да ты шутишь! — Мик опускает вилку. — Это же просто невозможно.

— Да она просто больная, — восклицает Филиппа. — Несчастная девчонка. А этот Робби? Зачем он с ней общался? Он что, тоже сумасшедший?

— Нисколько. Он замечательный. Настоящий Друг.

— Но почему тогда?..

— Потому что он влюбился в нее, — перебиваю я. — Вы просто не знаете, какой она может быть очаровательной. — Я объясняю, чтобы Мик не посчитал меня или Робби глупыми. — Я на самом деле была счастлива, когда мы подружились. Я была польщена ее дружбой, она такая веселая, забавная, все вращалось вокруг нее. После смерти Рейчел я долго была одна. И Элис показалась мне глотком свежего воздуха. Она умеет нравиться.

Мик и Робби смотрят на меня с сочувствием, и я понимаю, что меня занесло не туда. Я начала оправдывать свою дружбу с Элис вместо того, чтобы защищать Робби. Но какая разница, и Робби, и я были одинаково околдованы.

— Но почему ты ничего не рассказала мне? — сердито спрашивает Мик. — Почему?

— Не знаю. — Я пожимаю плечами. — Я просто не хотела об этом думать. Мы были так счастливы. Не хотелось ничего портить.

— Ничего бы ты не испортила. Я ведь даже не знаю их. — Мик хмурится. Он очень расстроен.

Филиппа перебивает его:

— Не вредничай. — Она шутливо толкает его локтем. — Теперь-то она тебе все сказала? Ты прав, ты не знаешь их, так что прекрати. — Потом она переводит взгляд на меня и говорит притворно-сердито: — Но почему ты не сказала мне? Это не дело. Я обижена.

— Ну, извини. — Я улыбаюсь. — Ты была права, а я нет. Я была не права, не права, слышишь!

— Вот как? — Мик смущен.

— Относительно Элис, — поясняю я. — Твоя умная сестра предупреждала меня о ней еще несколько месяцев назад. Она сказала, что у Элис не все в порядке с головой.

— Я ведь ее видел, — припоминает Мик. — Она такая тощенькая, в коротком платье?

— И хорошенькая, — добавляет Филиппа. — В коротком платье, от которого парни не могли оторвать взгляд.

— Да не такая уж и хорошенькая, — отвечает Мик и поворачивается ко мне. — Слишком шумная и непосредственная. Не в моем вкусе.

— Ну, бог с ней. — Филиппа поворачивается ко мне. — Надеюсь, ты сказала ей, что больше не хочешь с ней общаться? Надеюсь, ты велела ей убираться раз и навсегда?

— Да, — киваю я. — Но она, разумеется, ничего не хочет слышать.

— По крайней мере, ты все ей сказала, — улыбается Филиппа. — Я рада. Она просто не заслуживает быть твоей подругой. А уж про Робби я и говорить не буду. Надеюсь, ты не жалеешь? Не хочешь с ней помириться?

— Нет. — Я закрываю глаза руками. — Она просто опустошает меня. Не хочу ее больше видеть. Не хочу ничего о ней знать, не хочу ее слышать. Я выключила мобильник и не собираюсь его включать.

— Звонки Элис — это катастрофа? — интересуется Мик.

— Да. — Филиппа кивает. — Катастрофа. Точно. — Она смотрит на мою тарелку, на которой по-прежнему скучает пицца. — Почему не ешь? Не нравится?

— Нравится, — говорю я, но из-за разговоров об Элис пицца стала казаться мне слишком жирной и пряной. — Я просто ужасно себя чувствую. Стоит мне только вспомнить о том, как Элис поступила с Робби, и я словно заболеваю. Видели бы вы лицо Робби! — Я отодвигаю тарелку. — Мне надо попить воды.

— Я принесу. — Мик вскакивает и хмуро бросает: — Не позволяй ей так влиять на тебя. Забудь. Она не стоит этого.

Филиппа смотрит на Мика. Едва он скрывается в кухне, как она поворачивается ко мне и с улыбкой говорит:

— Он очень тебя любит.

— Знаю, — отвечаю я и улыбаюсь, но внезапно мне становится так плохо, что я кладу голову на край стола и закрываю глаза.

— Он ни к одной девушке так не относился. Обычно он совсем безразличный. Вежливый, но безразличный. И хоть и нехорошо говорить так про собственного брата, но он разбил много сердец. Девчонки вокруг него так и вились.