Красавицы не умирают - [6]
Татьяна Васильевна Юсупова
Неизвестно, что заставило пригожую девицу в шестнадцать лет выйти за человека на двадцать пять лет старше ее. Жених, генерал-поручик Михаил Сергеевич Потемкин, был дальняя родня всесильному «дядюшке», а к венцу невесту убирала сама императрица. Брак был недолгий — Потемкин утонул, оставив жене двоих детей.
Вслед за ним умер Потемкин-дядюшка. В память некогда обожаемого «Грица» Екатерина не обошла своими попечениями двадцатичетырехлетнюю вдову и сосватала ей князя Юсупова.
Воистину императрица действовала от сердца, ибо трудно было найти более блестящего жениха. Энциклопедически образованный человек, государственный ум, дипломат, друг-приятель европейских монархов, ученых и писателей, милейший, остроумный собеседник, галантный кавалер, радушный хозяин, первый щеголь, любитель редкостей и книг — князь Николай Борисович действительно княжил в этом мире.
Это был истинный вельможа, чрезвычайно приветливый и простой в обращении со всеми, даже со слугами. Встречаясь с незнакомыми людьми на аллеях своей летней резиденции Архангельское, куда разрешалось входить каждому, он издали снимал шляпу и вежливо раскланивался.
Вольтер, познакомившись с князем, был очарован им и в письмах Екатерине II наговорил массу комплиментов: счастлива императрица, имеющая таких подданных.
Демонстрируя свое уважение ценителю искусств, Наполеон предоставил в распоряжение князя императорскую ложу. Обитатели Тюильри весьма удивились: до сих пор подобной привилегией пользовались исключительно особы королевской крови.
Однажды, приехав в театр, Юсупов был остановлен вежливым вопросом человека, охранявшего вход в императорскую ложу: «Вы король?» — «Нет, — ответил Юсупов. — Я русский князь». Дверь была с поклоном открыта...
Екатерина II всегда доверяла Юсупову и была с ним исключительно нежна. Говорили, что спальню князя украшала картина, где она и ее советник были изображены в виде Венеры и Аполлона. Такая аллегория показалась новому царю Павлу I нескромной, и он якобы приказал Юсупову уничтожить картину. Сомнительно, чтобы гордый князь его послушался. Он слишком веровал в свою счастливую звезду. И действительно, прежние любимцы Екатерины почти все подверглись опале — сын-император, как известно, не дружил с мамашей. Князь же Николай Борисович получил при Павле I чин действительного тайного советника, Андреевскую ленту и несколько весьма престижных должностей. При следующем императоре — Александре I — звезда Юсупова сияла так же ярко. И при Николае I ему жилось прекрасно. На протяжении четырех царствований российский Крез, не ведавший, сколько у него имений и крепостных душ, находил время и для добросовестной службы Отечеству, и для отдохновения.
В дни рождения жена князя Татьяна Васильевна получала подарки баснословной цены, но главное — оригинальные. Однажды Николай Борисович преподнес ей целую коллекцию прекрасных статуй и ваз из итальянского мрамора. Их расставили в парке Архангельского, и Татьяна Васильевна могла ежедневно взирать на знаки внимания галантного супруга. В другой раз он купил еще невиданных в России экзотических птиц и животных, стоило ей лишь обмолвиться о зверинце.
Императрица, узнав о планах очаровательной супруги Юсупова, прислала семейство тибетских верблюдов.
Каждый приезд княжеской четы из дворца московского во дворец подмосковный обставлялся пышно. Архангельское их встречало пушечными выстрелами, а многочисленная челядь кланялась в ноги. В честь матушки-княгини провозглашались здравицы.
Молодая Юсупова проявила себя как женщина энергичная и деловая. Ее заботами имение мужа благоустраивалось и расцветало. Громадные средства князя были к ее услугам. Современники сравнивали Архангельское с Версалем, а его хозяйку стоило сравнить с королевой, единовластно правившей этой подмосковной страной роскоши. Супруги Юсуповы были в состоянии себе позволить все, до чего только могла додуматься изощренная фантазия.
Парк стал, собственно, уже и не парком, а произведением искусства. Сотни крепостных с утра до вечера ухаживали за ним. Чтобы они не отвлекались на заботы о хлебе насущном, князь, изгнавший зерновые культуры с благословенных земель Архангельского, закупал их в соседних имениях.
Едва ли кто из приезжавших сюда гостей мог сдержать возглас изумления. В зимнем саду среди цветущих апельсиновых деревьев били фонтаны и летали райские птицы. Специальная система отопления создавала в огромных оранжереях климат Средиземноморья. Изумленный гость, находясь за стеклянными стенами, как бы из итальянского полдня мог слушать завывания российских метелей.
Говорили, что в княжеских прудах рыба была мечена золотыми кольцами, а каждый полдень из отдаленного уголка парка выпускали орла, который парил над главным дворцом с развевающимся княжеским штандартом на шпиле.
Главный дворец был переполнен собраниями живописи, фарфора. В его залах не умолкал гомон бесконечных праздников. Юсуповы славились широким гостеприимством и «лукулловыми» обедами. Изысканные запахи французской кулинарии смешивались с ароматом срезанных в оранжереях цветов и духами нарядных дам. Скрипки виртуозничали. Сотни свечей в хрустальных люстрах, отражаясь в зеркалах, делали еще более ослепительным общество, веселившееся на маскарадах и балах. И казалось, в этом, обособленном от всего мира, царстве беспечности нет и никогда не найдется места ни малейшему огорчению, ни одной слезинке.
