Красавица - [92]

Каждое прикосновение горячих пальцев мужа опаляло ее словно огнем. Белль чувствовала себя как в лихорадке: она вся горела, и в то же время зубы ее выбивали дробь, а по спине ползли мурашки. Непослушными пальцами Стивен принялся срывать с себя одежду. Белль помогла ему развязать галстук и расстегнуть пуговицы рубашки, но руки у нее так дрожали, что она никак не могла справиться с ними, как ни старалась. Разозлившись на собственную неловкость, она в конце концов оставила попытки ускорить дело и только резко велела ему поторапливаться. В воздухе ощутимо чувствовалось напряжение.

Широко ухмыльнувшись, Стивен охотно послушался. Послышался треск рвущейся материи, и на пол градом посыпались пуговицы — с таким энтузиазмом он принялся выполнять приказание. Не прошло и минуты, как она вновь оказалась в его объятиях. Под тяжестью их сплетенных тел перина подалась, и на этот раз их уже ничто не разделяло.

Почувствовав на себе тяжесть его обнаженного тела, Белль то ли замурлыкала, то ли застонала. В тот же самый момент он рывком ворвался в нее. И Белль, которой уже не мешали ни одежда, ни ложная скромность, ответила ему со всем пылом страсти.

Поначалу он двигался медленно, словно боясь причинить ей боль, однако очень скоро Белль почувствовала, что хочет большего. Наслаждение, которое она испытывала, было острым, почти нестерпимым. Она будто плавилась в тигле любви.

С трудом повернув голову, она выдохнула несколько слов… бессвязных, почти неразборчивых… Это была беззвучная мольба о помощи… Белль и сама не знала, о чем она просит, но Стивен все понял. Он задвигался быстрее, ровными, мощными толчками, с каждым разом все глубже врезаясь в ее тело. Закричав от наслаждения, Белль выгнулась дугой, ногами обхватив Стивена за талию. Руки ее беспорядочно блуждали по его телу. На ощупь кожа его была чуть влажной и вся горела от ее прикосновений. Он снова и снова врывался в нее, с каждым разом погружаясь все глубже, и Белль чувствовала, как все его тело содрогается от страсти. По спине ее пробежала дрожь. Стивен с глухим рычанием дернулся в последний раз и замер. И в этот момент весь мир вдруг перестал существовать для нее. Ослепительная вспышка пламени поглотила все вокруг, а хриплый стон Стивена подтвердил, что и он вместе с ней горит в этом огне.

— Стало быть, ты благодарен мне? — насмешливо бросила Белль, уткнувшись лицом в плечо Стивена и уютно прижавшись к нему. — Ладно, посмотрим, что ты скажешь потом, когда познакомишься с моим отчимом.

— Ну, сейчас я чувствую себя так, словно могу в одиночку взять Карфаген. А уж встретиться лицом к лицу с разгневанным отчимом — даже если это сам Лидгейт — это вообще пустяк, детская забава.

Белль подняла на него глаза — в угасающем пламени камина они сияли как звезды. Губы ее слегка припухли, щеки разрумянились от его поцелуев.

— Понятно. Стало быть, приключение в твоем духе — что-то вроде грабежа на большой дороге? Стивен порывисто поцеловал ее.

— Это вовсе не «что-то вроде». Это любовь! Благодаря тебе я чувствую себя покорителем мира! Мне кажется, тебе достаточно только попросить, и я с радостью брошу его к твоим ногам.

Белль уже открыла было рот, чтобы возразить, как вдруг нежная, едва слышная трель соловья послышалась в комнате через приоткрытое окно и заставила ее застыть на месте.

— По-моему, в мире нет ничего прекраснее, — благоговейно выдохнула она, когда сладкоголосый маленький певец замолчал и в комнате вновь воцарилась тишина.

— Ну что ты, конечно, есть, — усмехнулся Стивен. Приподнявшись на локте, он с любовью смотрел на жену. — Это вздох, который срывается с твоих губ каждый раз, когда ты целуешь меня. Ну же, Белль, дай мне свои губы!