Крамнэгел - [89]

— Не говори мне о нем, — прошипела Эди.

Крамнэгел искренне опешил, сохраняя, однако, боевую готовность. Что она еще такое удумала?

— О Барт, я так несчастна, — только и выговорила Эди, а потом разразилась рыданиями.

— Я ведь очень хорошо к тебе относился, Эди. Я простил бы тебе все на свете, ей-богу, и твои измены тоже, но почему именно Ал Карбайд? Господи, почему именно Ал Карбайд?

— Я не знаю, почему именно Ал Карбайд! — истерично завопила она. — Он бьет меня! Он садист! И вечно шляется по ночам! О боже, как, должно быть, доставалось Эвелин! А стоит лишь его спросить, где он был, — бац! Левой в скулу, или правой в глаз, или ремнем для правки бритвы по заду.

Крамнэгел вдруг заметил, что она очень хитро обходит главную цель их встречи. Но он слишком хорошо знал Эди, чтобы позволить ей увильнуть.

— Где деньги? — тихо спросил он.

Эди впилась в него сверкающим взглядом. В ресницах уже гнездились слезы, подобно каплям дождя, застрявшим в листве после весеннего ливня.

— Ты ведь так и не перестал быть моим, ты ведь знаешь это, знаешь, правда?

— И разделяю эту честь с Четом Козловским и добрым десятком других… Где же мои деньги?

— У меня их нет.

Крамнэгел смерил ее ледяным взглядом.

— Ты вправду считаешь, что Ал лупит по-настоящему?

— Ты не посмеешь. Я ведь тебя знаю.

— Я тоже думал, что знал тебя, Эди. Тот я, которого знаешь ты, как раз и думал, что знал тебя. Но теперь ни ты меня, ни я тебя, наверно, не знаем. Мне нужны мои деньги, Эди. А ты мне не нужна, поверь. Карбайду, я думаю, повезло, но мне, пожалуй, повезло чуток больше. Вот так. Выкладывай. А потом я оставлю тебя в покое, пока не подсчитаю все, что ты действительно мне должна.

— У меня нет денег.

Крамнэгел смотрел на нее, переводя взгляд с одного ее глаза на другой в поисках ненасильственного решения проблемы. Драться с женщинами он терпеть не мог, разве только в целях самозащиты, столкновение же с капитаном Макарезосом сделало его нерешительным вдвойне. Эди тоже вперила в него взгляд, а потом обезоруживающе улыбнулась.

— Да, пожалуй, ты права, — нехотя пробормотал он. — Нет у меня настроения тебя бить.

— Вот-вот, я Алу так и сказала, — благодарно ответила Эди. — Если, не прибегая к силе, человек не может получить то, чего хочет, значит, он этого и не стоит.

— Как же мы все-таки договоримся? — спросил Крамнэгел.

— Поцелуй меня.

— Обойдешься.

— Ты ведь хочешь получить свои деньги, разве нет?

— Будем считать, что мне некогда.

— Ну, в память о былых временах?

Наступила пауза. Эди вполголоса, подражая манере самых хриплых исполнителей блюзов, начала напевать: «Забыть ли старую любовь… та-та… та-та… та-та…» Он поцеловал ее в ухо — в основном для того, чтобы она перестала петь.

— Вот видите, дорогой сэр, что делает с человеком доброта? — ехидно сказала она и достала из сумочки чек.

Крамнэгел взглянул на сумму, и у него отвисла челюсть.

— Это еще что такое, черт возьми? — проревел он. — Две тысячи долларов?

— Правда, Барт, не могу же я отдать тебе все сразу, — взмолилась она. — Этот мерзавец проверяет чековую книжку каждую неделю, ей-богу, и мне вообще лучше не жить на белом свете, если он узнает.

— Но это ведь мои деньги, Эди!

— Я знаю, что они твои, Барт. И ты знаешь, что они твои. Но ты попробуй скажи ему!

— И скажу. Прямо сейчас поеду к нему и скажу.

— Барт, Барт, пожалуйста, прошу тебя. Дай мне время. Если удастся все это выдать за какие-нибудь мои причуды, он меня пару раз отлупит, но я полностью рассчитаюсь с тобой, только дай мне немного времени.

— Ты хочешь сказать, что нам придется встречаться здесь каждый вечер до следующего года и ты будешь выдавать мне по паре долларов в день на прожитье? Мне нужен капитал, Эди! Капитал! Мне, может, захочется его во что-нибудь вложить. Я, может, собственное дело заведу!

— Две тысячи долларов — это тебе не пара долларов, — горячо ответила она и взглянула на часы. — О боже, мне пора. Но я тебе вот что скажу. Приходи сюда завтра в семь, я, может, больше привезу. Пять, а то и десять. Ты уж позволь мне самой решить сколько.

— Нет, Эди, этот твой метод не пройдет, потому как я рассержусь. По-настоящему рассержусь.

— Ты мне всегда очень нравишься сердитый, — небрежно сказала она, включая мотор. — А теперь я поеду, не то он прицепится с вопросами.

— Через день-другой ему самому придется отвечать на них, Эди, — заявил Крамнэгел, открывая дверцу.

— Я люблю тебя, Большой Барт, — сказала Эди и врезалась задним бампером в фонарный столб. Пытаясь развернуть свой огромный белый автомобиль, она чуть не сбила Крамнэгела, а пытаясь объехать его, смела несколько мусорных ящиков, скопившихся по случаю забастовки местных мусорщиков.

«Одно слово — бабы», — подумал Крамнэгел, следя за тем, как машина, набрав скорость, понеслась не по той стороне дороги.

Он провел ночь в гостинице «Уэлли фордж транзиентс» — неприметном здании, состоявшем, казалось, из одних пожарных лестниц, а к семи часам вечера на следующий день снова стоял на месте романтических свиданий. Поскольку забастовка еще не кончилась, мусорные баки, сбитые машиной Эди, так и лежали на прежнем месте. Слегка моросил дождь — легкий туман висел в воздухе, как вуаль, и незаметно пропитывал одежду.