Крах тирана - [106]

– Из какого общества его изгнали? – спросил Надир-шах, которого этот человек начинал все больше интересовать.

– Из Андалалского.

– Андалалского?.. – шах пытался припомнить что-то знакомое.

– Он из тех мест, которые вашему величеству еще не знакомы, – осторожно подводил к сути Хасбулат. – Там живут андалалцы… Сразу за Кази-Кумухским ханством.

Теперь Надир-шах понял, о чем идет речь. Он слишком хорошо помнил, как после тяжелых боев Сурхай-хан смог уйти к этим самым андалалцам, не дав победе Надир-шаха сделаться окончательной. Но Хасбулату шах сказал другое:

– Эти места мне не знакомы, но я намерен узнать их поближе. Чтобы и андалалцы, и все остальные, кто еще не склонился у моего стремени, подлинно узнали, кто такой Надир-шах и почему его называют властелином мира.

– Сожалею, что прежние уроки не пошли им впрок, – произнес Хасбулат.

– Приведи ко мне этого Шахмана, – велел Надир-шах. – Этот человек может нам пригодиться.

– Он тут, неподалеку, – засуетился Хасбулат. – Я оставил его у ворот крепости.

Шах подал знак стражнику, и тот бросился исполнять повеление.

Хасбулат мысленно потирал руки. Шахман, которого он встретил в Дербенте, сам просил устроить ему аудиенцию у шаха. И теперь, когда от него отвернулись в горах, Шахман горел желанием отомстить своим соплеменникам. А что до его мечтаний сделаться первым человеком в Дагестане, мечтаний сколь вредных, столь и несбыточных, то на этот счет у Хасбулата были свои намерения, и люди вроде Шахмана могли быть ему полезны. До поры до времени. А после от них будет нетрудно избавиться. И кто за этого Шахмана заступится, если даже земляки его изгнали? Да и Сурхай-хан, как слышал Хасбулат, не особенно с ним церемонился. А когда Хасбулат сделается владыкой гор, тогда он изгонит и каджаров, которых ненавидит не меньше, чем тот же Сурхай. Хасбулат вовсе не желал остаться в памяти своего народа предателем, вассалом кровожадного завоевателя. Но его время еще не пришло…

– О мой повелитель, этот человек доставлен, – послышался громкий голос привратника.

В дар Надир-шаху Шахман привел красивого коня в дорогом убранстве.

Шах принял Шахмана, как знатного человека, и даже не разгневался, когда тот не подполз к его ногам, как другие, а лишь коснулся рукой пола, входя в тронный зал.

Секретарь, которому было велено узнать все, что можно, об этом человеке, успел доложить шаху про попытки Шахмана собрать народы под своим началом, как к этому отнеслись горцы, как Шахман уговаривал дагестанцев хотя бы не воевать с Надиром и встать под его знамена. И особенно про желание Шахмана расквитаться с теми, кто с позором изгнал его из общества. Все это лишь дополняло рекомендации шамхала Хасбулата, и Надир-шах прикидывал, какую пользу можно извлечь из амбиций оскорбленного горца.

– О великий падишах, я прибегаю к твоему покровительству… – начал Шахман.

Не дослушав его громкие приветствия, Надир-шах сказал:

– Я вижу в тебе брата.

– Это слишком великая честь для меня, – слегка поклонившись, ответил Шахман.

– Так оно и есть, – продолжал Надир-шах. – Я слышал, ты хотел объединить всех горцев?

– Боюсь, что они к этому еще не готовы, великий падишах, – ответил Шахман.

– Это совсем неплохо, – подумал про себя Надир-шах. – Плохо, когда бунтари собираются вместе.

– Даже в нашем маленьком Дагестане… – продолжал Шахман.

– В моем Дагестане, – поправил его Надир-шах.

– Именно так, мой повелитель, – испуганно поправился Шахман. – Даже здесь десятки племен и народов не знают покоя от междоусобиц, а их соседи изнемогают от набегов.

– Отчего же происходят эти смуты? – вопрошал Надир-шах.

– Земли мало, людей много, а гордости больше, чем самих гор. Покорившись вашему величеству, они бы обрели все блага этого мира, коими пользуются счастливые подданные вашей бескрайней державы. Но в горах засели упрямцы, которым их свобода дороже милости и безграничной щедрости великого падишаха.

– Кто из них самый сильный? – спросил Надир-шах.

– Считается, что Сурхай-хан Кази-Кумухский, – начал Шахман.

– Считай дальше, – велел Надир-шах. – С Сурхаем я уже имел дело.

– Дальше… – замялся Шахман. – Ханы Хунзахский и Мехтулинский, уцмий Кайтагский, майсум Табасаранский, еще кадии со своими владениями, беки. А главное – вольные общества и их союзы. Это люди дерзкие и отчаянные. Они не признают над собой ничьей власти, кроме власти Аллаха, живут свободно, как птицы, сами по себе. А в стаи сбиваются, только когда почуют общую опасность.

– Мои ловчие умеют приручать даже орлов и соколов, – усмехнулся шах. Затем помолчал немного и продолжил: – Я покорил много стран и народов, но теперь вижу, что этого мало. Чтобы в великом государстве наступил порядок, есть единственное средство – беспокойные народы и племена переселить и перемешать или попросту уничтожить, иначе покоя не будет.

– Мудрость великого падишаха безмерна, – отвечал Шахман.

– Пожалуй, если посулить ему власть над горным Дагестаном, он пойдет его завоевывать впереди моих воинов, – размышлял Надир-шах, сверля глазами Шахмана. – Что ж, пусть покажет, на что способен. А для начала его нужно послать к ближайшим владетелям, которые осмелились пренебречь моими приказами.