Крах СССР - [89]

Не было никакой реакции на создание в США политических технологий постмодерна, использующих новаторский опыт фашизма и «молодежных бунтов» 1960-х гг. Соответственно, СССР не смог адекватно ответить на вызов польской «Солидарности», которая была мотивирована именно коммунистическим фундаментализмом, но использована против социализма и СССР. Советская цивилизация утрачивала жизнеспособность.

К концу XX в. советское общество в массе своей утратило навык предвидения угроз. Даже предчувствия исчезли. Это оыло признаком назревания большого кризиса, а потом стало причиной его углубления и затягивания. Не чувствуешь опасности — и попадаешь в беду.

Уже с начала перестройки специалисты фиксировали это странное изменение в сознании людей — на время в обиход вошел даже термин «синдром самоубийцы». Операторы больших технических систем совершали целую цепочку недопустимых действий, как будто специально хотели устроить катастрофу. Вот, на шахте в Донбассе произошел взрыв метана, погибли люди. Был неисправен какой-то датчик, подавал ложные сигналы. Вместо того чтобы устранить неисправность, его просто отключили. Не помогло, сигналы беспокоили — и последовательно отключили 23 анализирующих и сигнализирующих устройства.

В конце 80-х годов XX в. положение ухудшилось, пренебрежение опасностями стало принимать патологический характер. Так, на трубопроводах— транспортной системе повышенной опасности — были повсеместно устранены обходчики. Между тем присутствие хотя бы по одному обходчику даже на больших участках трассы предотвратило бы тяжелую аварию лета 1989 г. в Башкирии. То же происходило и на железной дороге — резкое сокращение работ по осмотру пути и подвижного состава привело к росту числа крушений и аварий, включая катастрофические, в том числе при перевозке особо опасных грузов.

Но признаком общей беды это стало потому, что так вели себя люди в самых разных делах. Среди бела дня при полной видимости немыслимым образом сталкивались два корабля, которые вели опытные капитаны. Точно так же была исключена проблема угроз и рисков из обсуждения программы реформ. Навык их предвидения сумели изъять и из массового сознания. Да, подавляющее большинство граждан с самого начала не верило, что приватизация будет благом для страны и для них лично. Но 64 % опрошенных ответили: «Эта мера ничего не изменит в положении людей».

Это признак глубокого повреждения в сознании. Как может приватизация всей промышленности, и прежде всего практически всех рабочих мест, ничего не изменить в положении людей! Как может ничего не изменить в положении людей массовая безработица, которую те же опрошенные предвидели как следствие приватизации!

Кто несет ответственность за деградацию, этой защитной функции? Надо признать, что И. Сталин и руководимая им команда эту функцию в течение своего «отчетного периода», в общем, выполнили успешно, что и показала Великая Отечественная война. Дальше возникла неопределенность. В новых условиях со сменой поколений старые методы быстро теряли эффективность. Общество вступило в новый этап, а руководство не смогло выработать адекватной доктрины и создать адекватные новым угрозам средства защиты. Старая интеллектуальная элита КПСС и советского государства (представленная М.А. Сусловым) оказалась несостоятельна. А новая сама стала источником угроз.

Почему эрозия мировоззренческой матрицы советского строя не вызвала эффективных действий руководителей государства и КПСС, пока доминирующие позиции не заняли функционеры «поколения Горбачева»? Можно утверждать, что они с их типом знания и методологическими навыками были не на высоте этой задачи, как генералы бывают не на высоте задач войны нового поколения. Их образование, относящееся к данной проблеме, ограничивалось историческим материализмом, проникнутым механистическим детерминизмом. Понимание тех процессов, которые переживало советское общество, требовало как минимум освоения представлений о культурной гегемонии, развитых А. Грамши. Но эти представления были отвергнуты официальным советским обществоведением, их освоила именно антисоветская часть сообщества гуманитарных специалистов.

Традиционное общество формирует представление о себе самом, опираясь на религиозное чувство, на предание и обыденное знание, на утопию и даже на коллективное бессознательное. Для индустриального сложного общества требуется уже рациональное обществоведение научного типа, хотя и оно должно быть согласовано с мифами.

Советское обществоведение, которое в методологическом плане было ближе к натурфилософии, чем к науке, потерпело полное фиаско. Оно не смогло адекватно описать «анатомию и физиологию» советского общества, не смогло предвидеть катастрофического системного кризиса конца XX в. и даже легитимировало разрушительные действия 1990-х гг. Эта беспомощность была такой неожиданной, что многие видели в ней злой умысел, даже обман и предательство. Конечно, был и умысел — против СССР велась холодная война, геополитический противник ставил целью уничтожение СССР и всеми средствами способствовал нашему кризису. Но наш предмет — то общее непонимание происходящих процессов, которое парализовало защитные силы советского государственного и общественного организма.