Крах операции «Эдельвейс» - [4]

— Сколько летных часов до столицы Грузии? — спросил я у шеф-пилота.

Он уклончиво ответил:

— Все будет зависеть от погоды, товарищ генерал…

— А не махнуть ли нам напрямик, кратчайшим путем, через Главный Кавказский хребет?

Летчик оказался человеком смелым — согласился лететь по незнакомой трассе, не имея синоптической карты.

Горы, как и море, располагают человека к размышлениям и воспоминаниям. И вот здесь, в воздухе, под мерный рокот моторов, я впервые отчетливо, в деталях, восстановил в памяти первые дни войны.

… 21 июня 1941 года в штабе Московского военного округа, которым я командовал с сентября 1940 года, мне сообщили:

— С Вами будет говорить товарищ Сталин.

В трубке — глуховатый, спокойный голос:

— Товарищ Тюленев, как обстоят дела с противовоздушной обороной Москвы?

Я коротко доложил И. В. Сталину о мерах противовоздушной обороны, принятых на 21 июня.

В ответ донесся, ставший вдруг металлическим, голос:

— Учтите, положение на границе тревожное, и вам следует еще раз проверить боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы.

А в 3 часа ночи 22 июня меня вызвали в Кремль. Началась война. Враг напал на нашу Родину…

В Кремле меня встретил комендант и тотчас проводил к Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову, который объявил, что Советское правительство назначило меня на должность командующего войсками Южного фронта.

Вечером 22 июня железнодорожный состав с полевым управлением Южного фронта ушел из затемненной, посуровевшей Москвы.

…Общая обстановка в полосе всего Юго-Западного направления была тяжелой. Измотанные тяжелыми боями, под непрерывной бомбежкой, артиллерийским и минометным огнем, цепляясь за каждый клочок земли, отбивая яростные атаки врага, войска Южного фронта 70 суток вели сражение.

Мы отошли за Днепр. Горько, невыносимо больно было сознавать, что обширная территория на правобережье — в руках врага. Но мы знали, что вернемся сюда, что гитлеровцы заплатят нам за все злодеяния.

В сентябре 1941 года в одном из боев я был тяжело ранен и доставлен в Москву, в Центральный военный госпиталь.

Обстановка на всех фронтах Великой Отечественной войны в тот момент была чрезвычайно напряженной. Фашистские войска, опьяненные первыми успехами, рвались к Москве, Ростову, блокировали Ленинград.

Из госпиталя я написал письмо И. В. Сталину. В нем я сообщил, что здоровье мое в порядке, хотя это было далеко от действительности, и просил, чтобы меня направили на фронт. Через несколько дней меня вызвали в Кремль.

В тот день Сталин куда-то торопился. Одет он был в защитного цвета китель, брюки — заправлены в мягкие кавказские сапоги. Выглядел Сталин усталым, шафранно-смуглое лицо покрывала мраморная бледность.

Внимательно посмотрев на меня, Иосиф Виссарионович предложил мне сесть на тяжелый кожаный диван, а затем справился о моем здоровье. Я знал, перед тем как вести разговор о деле, он всегда интересовался здоровьем, самочувствием людей…

Я ответил, что военный хирург Центрального госпиталя Петр Васильевич Мандрыка сделал почти невозможное: порванное осколком сухожилие полностью срослось, рана зажила. Хотя мне стоило немалых трудов, войдя в кабинет, не припадать на больную ногу.

— Ну вот и хорошо. Можете ли вы, товарищ Тюленев, немедленно выехать на Урал? — спросил Сталин.

«В тыл! — мелькнула мысль. — Я же в письме просил, чтобы меня снова направили на фронт».

Сталин точно прочитал в моих глазах эту беспокойную мысль. Подойдя ко мне, он тихо, подчеркивая каждое слово, добавил:

— Вы поедете на Урал для выполнения специального задания Государственного Комитета Обороны. Учтите, задание очень срочное и важное.

Беседа была окончена. Сталина ждал прямой телефонный разговор с фронтом, а для меня в приемной был уже заготовлен мандат.

«Мандат. 13 октября 1941 года. № 785. Москва, Кремль.

1. Сим удостоверяется, что генерал армии тов. Тюленев И. В. является Уполномоченным Государственного Комитета Обороны по обучению и сколачиванию вновь формирующихся дивизий на территории Уральского округа.

2. Тов. Тюленеву И. В. ставится задача деформировать 14 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, организовать их обучение современному ведению боя и сколотить их с тем, чтобы в течение 2-х месяцев дивизии представляли вполне боеспособные единицы.

3. Обязать все советские, военные и партийные организации оказывать тов. Тюленеву И. В. всяческое содействие при выполнении возложенной на него задачи.

Председатель Государственного Комитета Обороны И. Сталин».[4]

Глубокой ночью меня снова вызвали в Кремль. Кроме Сталина в кабинете находились некоторые члены Политбюро, а также члены Государственного Комитета Обороны.

Заговорили о причинах отхода наших войск на Южном фронте. Спросили мое мнение.

Я старался говорить кратко. В своем рассказе остановился на том, что, видимо, хорошо было известно и присутствующим. Войска Южного фронта оставили значительную территорию Украины потому, что с флангов и в тыл прорвались крупные силы гитлеровцев, поддержанные танками, самолетами. Оборонительные же рубежи, из-за отсутствия резервов, заблаговременно заняты нами не были.

Видно было, как И. В. Сталин переживает неудачи, которые терпят наши войска на Южном направлении. Он перебирал в руках карандаши, постукивал по столу потухшей трубкой, бросал взгляды на географическую карту, расчерченную условными знаками.