Крах нацистской империи - [8]

Ответ пришел вскоре после семи вечера. Британия принимала предложение дуче при условии, если немецкие войска отойдут к границе Германии. Министр иностранных дел Италии понял, что Гитлер на такие условия никогда не пойдет и что «сделать ничего нельзя», как записал он в своем дневнике.

«Это не мое дело, — писал он далее, — давать Гитлеру совет, который он решительно отвергнет, может, даже с презрением. Я сказал это Галифаксу, обоим послам, дуче, я, наконец, позвонил в Берлин и передал, что, если немцы не изменят свою позицию, мы прекратим переговоры. Последняя надежда исчезла».

Итак, в 8.50 вечера 2 сентября усталый и подавленный Аттолико еще раз отправился на Вильгельмштрассе. На этот раз Риббентроп принял его в канцелярии, где он имел встречу с Гитлером. В трофейном секретном меморандуме министерства иностранных дел эта сцена описывается так:

«Итальянский посол передал министру иностранных дел информацию о том, что Англия не готова вступить в переговоры на основе итальянского предложения о посредничестве. Англичане требуют, чтобы до начала переговоров немецкие войска были срочно выведены с оккупированных польских территорий и из Данцига…

В заключение итальянский посол заявил, что дуче считает свое предложение о посредничестве более не действующим. Министр иностранных дел выслушал заявление итальянского посла без комментариев».

И ни слова благодарности неутомимому Аттолико за все его труды! Только презрительное молчание по отношению к союзнику, который хотел надуть Германию, лишив ее польской добычи.

Последний шанс предотвратить вторую мировую войну был упущен. Это, вероятно, понимали все действующие лица драмы, кроме одного. В 9 вечера малодушный Бонне позвонил Чиано и еще раз подтвердил, что французская нота Германии «не носит характера ультиматума», и сообщил, что французское правительство готово ждать ответа немцев до полудня 3 сентября. Бонне заявил Чиано, что правительство Франции согласно с британским правительством в том, что немецкие войска должны быть «эвакуированы» из Польши. Этот вопрос Бонне затронул впервые, и то только потому, что на этом настояли англичане. Чиано ответил, что не думает, чтобы правительство рейха приняло такое условие. Но Бонне не сдавался. Всю ночь он размышлял, как избежать выполнения французских обязательств перед терзаемой Польшей. Чиано воспроизводит этот момент в дневниковой записи за 3 сентября:

«Ночью меня разбудил звонок из министерства. Бонне спросил итальянского посла в Париже, не можем ли мы добиться хотя бы символического вывода немецких войск с территории Польши… Я бросил это предложение в корзину и даже не стал докладывать о нем дуче. Но это показывает, что Франция приближается к серьезному испытанию без энтузиазма и в растерянности».

Польская война превращается во вторую мировую войну

В воскресенье 3 сентября в Берлине стояла прекрасная погода. Светило солнце, воздух был чист и прозрачен. В дневнике я записал: «Такой день берлинцы предпочитают проводить в окрестных лесах или на озерах».

На рассвете в британское посольство пришла телеграмма на имя сэра Невилла Гендерсона от лорда Галифакса. В ней послу предписывалось договориться о встрече с министром иностранных дел в 9 утра и передать ему заявление, текст которого приводился.

Правительство Чемберлена пришло к окончательному решению. Тридцать два часа назад оно сообщило Гитлеру, что если немецкие войска не будут выведены из Польши, то Англия вступит в войну. Ответа от Гитлера не последовало, и теперь английское правительство решило перейти от слов к делу. В течение минувшего дня английское правительство опасалось, что Гитлер намеренно тянет с ответом, чтобы оккупировать побольше польских территорий, после чего, захватив Данциг, коридор и другие районы, договориться о мире на базе своих «необычайно великодушных» шестнадцати пунктов. (Об этом Шарль Корбэн, французский посол в Лондоне, сообщил колеблющемуся Бонне в 14.30.)

Чтобы избежать этой ловушки, Галифакс предложил французам объявить, что если Германия в течение ближайших нескольких часов не даст положительного ответа на англо-французское заявление от 1 сентября, то Англия и Франция будут считать себя в состоянии войны с Германией. После заседания британского кабинета вечером 2 сентября, на котором было принято конкретное решение, Галифакс предложил в полночь объявить ультиматум, срок которого будет истекать в 6 часов утра 3 сентября. Бонне даже слышать не хотел о столь поспешных шагах.

Французский кабинет, раздираемый противоречиями, переживал трудные времена. Нужно было принять решение относительно выполнения обязательств перед Польшей и в первую очередь перед Англией. В роковой день 23 августа, ошеломленный известием о том, что Риббентроп прибыл в Москву для подписания нацистско-советского пакта о ненападении, Бонне убедил Даладье созвать заседание совета национальной обороны, чтобы решить, что должна Франция делать дальше[8]. Кроме премьера Даладье и Бонне на заседании присутствовали командующие трех видов вооруженных сил, генерал Гамелен, командующие ВМС, ВВС и еще четыре генерала — всего 12 человек.