Крах Мишки Мухоркина - [9]

— Занимайтесь, дети, занимайтесь, — нежно сказала она. — Не буду мешать. — И удалилась.

Эти пирожные на зелёной тарелочке стали традицией с того самого дня, когда Мишка появился у Анжуйского и взял шефство над Светкой. Сначала Мишка стеснялся есть пирожное. Но Светка всегда проворно хапала одно их них и бормотала с набитым ртом:

— Ешь, ешь. Чего ты?! У нас их видимо-невидимо! Правда, вкусно?

— Правда, — отвечал Мишка, скромно отщипывая кусочек.

Пирожные и впрямь были очень вкусные. И потом, чего тут плохого, раз тебя угощают?!

Мишка и Светка жевали пирожные и решали задачки.

У Светки действительно никогда ничего не получалось, потому что она ленилась подумать и всё время отвлекалась. Сделает вид, что задумалась, а сама смотрит-смотрит на своё отражение в тёмном окне, а когда Мишка склонится над тетрадкой, рожи корчит.

Или выбежит «на минутку» в другую комнату и незаметно для родителей проторчит полчаса за их спинами, уставившись в телевизор.

Или, ещё хуже, начнет дремать, зевать, тереть кулаками глаза.

— Ну как, сосчитала? — строго спросил Мишка».

Светка вздрогнула и перестала грызть ногти.

— Не сходится, — привычно заныла она.

— Ну и тупая же ты! — не выдержал Мишка.

Светка надулась и отвернулась.

«Ну, я тебе нарешаю», — подумал он. И на радость Светке с ходу решил все задачки и дал переписать. Только вид у него был почему-то очень загадочный.

Мишка возвращался домой поздно вечером. Падал пушистый снег, и на безлюдной улочке не было ни одного следа.

Снег все падал и падал. И казалось, он падает только под фонарями в чётких конусах света.

Глава восьмая ДВА ПЛЮС ДВА — ПЯТЬ

На арифметике Мишка сидел ни жив ни мёртв. Он очень боялся, что сейчас — вот-вот сейчас! — учитель вызовет Светку к доске. И потом… Страшно даже представить!

А Светка чувствовала себя спокойно. Даже слишком спокойно. А чего ей волноваться? Это раньше ей надо было волноваться. А теперь она на буксире. А всем известно, на флоте буксир на то и буксир, чтобы вести баржу против течения. А капитан баржи может себе спать-почивать и вообще даже выключить моторы.

Учительница сделала перекличку и снова склонилась над журналом.

В классе наступила гробовая тишина. Сейчас кого-то вызовут.

«Лишь бы не Светку! — взмолился про себя Мишка, — Лишь бы не Светку!»

И он высоко поднял руку:

— Можно я?

— Мухоркин! — рассердилась учительница, — Сколько раз я говорила, что руку надо поднимать молча!

Все сразу зашушукались, заёрзали, зашелестели тетрадями — незапланированная передышка.

— Садись, — сказала учительница и опять уткнулась в журнал.

Снова наступила тишина.

Мишка взглянул на Светку и ужаснулся. Она изо всех сил тянула руку.

Что делать?

Учительница оглядела класс. Её взгляд задержался на Светке — сердце у Мишки дрогнуло! Затем — на Мишке… Мишка сразу вскочил и направился к доске.

— Ты куда? — опешила учительница.

— Отвечать, — сказал Мишка.

— А я тебя не вызывала. Что с тобой, Мухоркин?

Все засмеялись. И громче всех хохотала Зинка.

— Может, ты болен? — сочувственно спросила учительница.

Она любила у всех по всякому поводу спрашивать о здоровье.

— Здоров…

Учительница покачала головой.

— Кунин, — сказала она, и весь класс облегчённо вздохнул.

У Мишки сразу отлегло от сердца.

Но учительница вдруг снова взглянула на Светку, которая продолжала тянуть руку, и внезапно сказала:

— Погоди, Кунин. Иди, Яковлева, к доске.

Мишка даже застонал. Эх, голова-голова! Ведь спрашивала же учительница русским языком, болен он или нет. Сидел бы себе сейчас в медпункте с градусником под мышкой.

И Мишка поднял руку, словно белый флаг.

— Ты что? — спросила учительница.

— Я вас обманул, — жалобно сказал Мишка. — Я не здоров, а болен. У меня температура так и растёт, упадок сил! Можно выйти?

Весь класс грохнул.

Клавдия Анатольевна сначала засмеялась, а потом нахмурилась.

— Я тебя не узнаю, Мухоркин. Прекрати паясничать.

Мишка сел и плотно зажал уши руками. Теперь всё!

Дальнейшие события происходили перед ним, как в немом кинофильме. Светка, сначала встав на цыпочки и затем присев на корточки, покрыла доску рядами огромных цифр. И всё время заглядывала в тетрадь. Рот у неё то открывался, то закрывался. Очевидно, она, как всегда, повторяла вслух весь ход решения. Что-нибудь вроде: один в уме, умножим три на четыре, вычтем из шести пять… и так далее.

Внезапно у Клавдии Анатольевны округлились глаза и на передних партах у всех начались трястись от беззвучного смеха плечи — и Мишка почувствовал: вот оно, свершилось! Эх, была не была! И он открыл уши. И тотчас же доселе безмолвный мир заполнился звуками: хихиканьем, шёпотом, шелестом, скрипом и стуком мела по доске. Удивительно громкими звуками, как всегда после того, как на время заткнёшь уши.

Это была чепуховая задачка. Номер 880 из учебника Пчелко и Поляк за шестьдесят третий год (издание девятое). В условиях говорилось, что «в течение года в инкубатор 14 раз закладывали по 840 яиц. Из двенадцатой части всех яиц цыплята не вылуплялись».

Требовалось узнать: «Сколько цыплят вывелось за год?»

Эти несчастные цыплята, которые не вывелись — целых 980 штук! — снились Мишке даже во сне. Настолько было ему их жалко!