Крах империи евреев - [11]
Очевидно, что эпоха четвертого поколения не изобретает ни новых образов, ни новых сюжетов, а трансформирует архаические и даже доэпические, причем трансформируется оценка героев, мотивация их поступков и мифологический подтекст. То, что некогда было ужасным и величественным, теперь становится будничным, бытовым и даже сатирическим или комическим.
Вот это четвертое поколение, поколение, строящее Великую Империю мирной жизни, нас и интересует.
Первые два поколения – это поколения воинов, раздвигающих пределы Ойкумены. Воинов кочевников, живущих в седле и у походного костра. Это подтверждает сам быт их жизни.
Для постоянной готовности к бою необходимо было обладать отменным физическим здоровьем, силой и выносливостью. Добиться этого можно было, лишь постоянно следя за собой и собственным телом. В связи с этим любопытно взглянуть на пищевой рацион гомеровских героев, который выглядит вполне естественно и реалистично. Герои первого и второго поколений, да частично и третьего, питаются в основном мясом животных и пьют виноградное вино. При этом в описаниях трапез первого и второго поколений хлеб вообще не упомянут, а для третьего выступает как дополнение. Медовое вино появляется только в воспоминаниях о самых древних годах. Напомним, что все повествование охватывает период в полтора века. Таким образом, самые древние года отстоят всего на полвека, на три четверти века от новейших, описываемых событий.
Герои «Илиады» употребляют в пищу по большей части различные мясные продукты. При этом используется в приготовлении, как мясо крупного рогатого скота (Илиада. Песнь VI, 313–314; Песнь XVIII, 558–560), так и мелкого: «Ахиллес бело-рунную овцу сам закалает» (Илиада, Песнь XXIV, 621–622), а затем вместе с друзьями свежует, делит на мелкие части и обжаривает на костре её мясо, после чего все садятся за трапезу. Герои «Одиссеи» употребляют в пищу также мясо свиней и кабанов. (Одиссея. Песнь XIV, 80–81, 109). Запивается вся эта обильная и жирная пища обычно вином, в основном виноградным. Это уже трапеза третьего поколения.
Мясо и вино – это обычная пища воинов, дающая им силы перед боем, чего никак не могла бы дать пища растительная. В словах ликийского царя Сарпедона, союзника троянцев, вино и мясо прямо рассматриваются как воздаяние «чести» героям и как условие для накопления «благородной силы». Поэтому хлеб в «Илиаде» представляет собой лишь добавку к основному рациону.
Однако при переходе «от суровой героики войн к относительной умиротворенности последнего героического поколения» роль хлеба начинает резко возрастать. И в «Одиссее» уже он становится основным продуктом питания, причем настолько важным, что «хлебом» именуют уже всю пищу. (Одиссея. Песнь X, 371–372; Песнь XII, 18–19; Песнь XIV, 45–46; Песнь XVIII; 359–361; Песнь XIX, 62). При этом было бы не лишним отметить «огромную заслугу» переводчиков (Жуковского, Гнедича и других), переводящих термином «хлеб» множество разных вещей: мясо поросят, и просто пищу, и яства и даже «одежду и обувь» героев. Так им казалось поэтичней, чтобы хлеб был на столе.
Мясо же, наоборот, в условиях мирного времени становится добавкой к основной пище. При этом главной едой может быть не только хлеб, но и другие продукты, например, сыворотка. «К сыворотке мог бы еще получить козлиную ногу», – это слова поденщика, козопаса Мелентия. В них уже явно прослеживается оттенок социальной градации, деление на знать и простолюдинов, что еще совершенно не замечалось в «Илиаде».
В этом принципиальное отличие. Появление хлеба это, прежде всего, зачатки социального размежевания, символизирующее распад мироосознания, как общего единства. Эпический переход от мяса и вина, к мясу, вину и хлебу, не просто переход к другой пище, это самосознание размежевания общества на тех, кто сохраняет старый менталитет воина и независимость жизни, и на тех, кто начинает превращаться в раба, едящего с чужих рук. Посевной материал необходимо получать от власти. Но об этом позднее.
В мирных условиях меняется и напиток героев. Теперь они пьют, по большей части, «медовое вино», якобы возрождая традиции самых древних предков. (Одиссея. Песнь XXI, 293). При этом, следуя эпической традиции и, видимо, историко-социальной практике, женихи в доме Одиссея продолжают поедать мясо быков и свиней, запивая его виноградным вином, этакая дань героизму древних воинов. Но дома для каждого из них главные продукты – хлеб и медовое вино, удивительное сочетание новой жизни с возрождением еще более древних, чем в доме Одиссея, традиций. Некое взращивание новой аристократии земледелия с опорой на воссозданное прошлое.
Четвертое поколение «Одиссеи» с определенностью знает, когда бывает счастлива боевая дружина. Счастье приходит к ней в мирные дни. Правда, это обстоятельство идет несколько в разрез с самим назначением дружины и дружиной, как ее понимает «Илиада», но ведь и время изменилось. Теперь совершенно естественно, что дружина благоденствует, «процветает» при безупречном базилевсе (правителе), который оберегает «правду», и от его мирного правления.
Что же собой представляет это возрождение «золотого века»? Это возрождение эпического времени первых поколений равных богам, даже самих почти что богов, в крайнем случае, сыновей и внуков богов. Гомер, глазами Нестора и Одиссея, рисует такую картину. Безмолвствующий на собраниях народ, немногие древние старцы и сотоварищи отплывших под Трою героев. Напомним. Это там, где все дела решал до этого воинский круг. Буйные женихи, не признающие право странника, именно странника, а не нищего как принято в переводах, на равное право с ними состязаться. Странник Одиссей все-таки натягивает лук, вопреки насмешкам и угрозам. Напомним. Угрозам в обществе, в котором за поколение до этого был культ странствующего рыцаря, калики перехожего. Нерешительные, мягкие, заискивающие молодые люди, в частности Телемах сын Одиссея и слуги-рабы Одиссеева дома. Уже рабы, а не равные сотоварищи. В качестве опоры права происходит смена материнского права на отцовское. Идет прямая смена парадигмы, где самые молодые представители четвертого поколения уже делают ставку на патриархат и наследование по отцовской линии, а предшествующие им, такие же представители того же четвертого поколения, еще опираются на матриархат и передачу наследования по женской линии. Новое замужество и наследование власти новым мужем вместе с женитьбой, а не наследование сыном имущества своего отца. Однако симпатии автора, то есть Гомера, на стороне патриархата, который поддерживается в его поэмах, как богами, так и оставшимися героями предыдущих поколений.
