Крах - [13]

Что это у вас, тетя?

Тетушка. Это? Не знаю. Вывалилось из-за картины, когда стали снимать ее со стены. (Передает Кадзуо.)

Сэцуко меняется в лице.

Наверное, какие-нибудь сокровища…

Кадзуо (уловив выражение лица Сэцуко). Знаете поговорку: «Закрытый ларчик всего дороже»… (Передает сверток Сэцуко.)

Сэцуко (открывая сверток). Совсем забыла, что взяла это у него на хранение.

Кадзуо. У него? Это ты про Кавасаки? Гм… Тогда это наверняка что-то запретное. Лучше сжечь, а то не оберешься хлопот.

Сэцуко. Ты прав.

Кэнскэ. А где он сейчас, Кавасаки-сан?

Кадзуо. Всякий раз, когда в газетах пишут об арестах левых, я нервничаю.

Кэнскэ. Но пока имя Кавасаки как будто не упоминалось.

Тетушка. Так-таки неизвестно, где он находится?

Сэцуко. Слышала, будто в Токио, но…

Кадзуо. Вот это как раз хуже всего. Сэцуко нужно оформить развод, а где искать его, не знаю.

Кэнскэ. Он по-прежнему участвует в подпольном движении?

Кадзуо. В последнее время разное приходится слышать. Говорят, например, что из руководителей уже почти все в тюрьме. Теперь же влияние приобретают такие, как Кавасаки, бывшие студенты.

Тетушка. Разве Сэцу-тян все еще не получила развода? Надо было все оформить, когда решили расстаться.

Сэцуко. Что сейчас об этом говорить, тетя, ведь тогда ужас что в доме творилось.

Кэнскэ. Да, время летит. Это случилось как раз прошлым летом, в самую жару, так что уже почти полтора года прошло.

Кадзуо. Рано или поздно наш бывший родственник тоже попадет в тюрьму, тогда и нас не преминут упомянуть в газетах, вот что скверно.

Входит горничная.

Горничная. Барышня, простите, хозяин хочет сюда прийти.

Сэцуко. Да-а?

Кадзуо. Я его приведу. Он как ребенок, любит быть на людях… Да, кстати… (Достает из кармана два конверта.) Эти письма только сейчас принесли, в прихожей лежали. Одно адресовано матери. (Отдает письма Сэцуко и уходит.)

На веранде рабочие-грузчики пьют чай.

Кэнскэ. А вы, тетушка, ничуть не меняетесь, все такая же моложавая.

Тетушка. Ну что ты, совсем старухой стала. Ты на ком женат?

Кэнскэ. Я пока холост.

Тетушка. Еще не нашел себе пары?

Кэнскэ. Никто не идет за меня.

Тетушка. Сам небось никак выбрать не можешь?… А Сэцу-тян читает письмо и, кажется, радуется. Видно, от хорошего человека пришло, а?

Сэцуко. Перестаньте, тетя.

Тетушка. Хорошо бы и тебе поскорей найти себе достойного мужа… Нельзя же весь век сидеть здесь в заботах да хлопотах.

Кэнскэ. Вы правы. За кого-нибудь…

Сэцуко. Хватит с меня. Я больше не пойду замуж. Позаботьтесь лучше о Кэнскэ-сан.

Кэнскэ. Позвольте обратиться к вам с просьбой. Может, устроит кого-нибудь такой голодранец, как я? Тогда дайте мне знать. (Смеется.) Простите, я отлучусь. (Уходит.)

Тетушка. Мама тревожится… Ты что, намерена хранить верность этому человеку?

Сэцуко. Верность? О чем это вы?

Тетушка. Видно, не можешь его забыть. Что ни говори, а законный муж… Почему у вас не было детей? Ведь больше двух лет были женаты.

Сэцуко. Иногда мне кажется, если бы у нас родился ребенок, не случилось бы этой драмы…

Тетушка. Это уж точно. Когда есть ребенок, мужчина тоже поневоле за ум берется… Почему же все-таки у вас не было детей? Видно, он не хотел… Ну и тип!

Сэцуко. Мы ведь учились, и думали, что ребенок может нам помешать…

Тетушка. Ага, шли, значит, на всякие хитрости, только бы не иметь детей! Нынче это в моде.

Сэцуко (смеется). Трудно с вами говорить, тетя… Я сбегаю в лавку на углу, позвоню оттуда. (Направляется влево.) О, сэнсэй, добро пожаловать!

Со стороны сада входит пастор.

Пастор. Я вижу, вы готовитесь к переезду. И тетушка помогает?…

Тетушка. Хорошая погода, не правда ли?

Пастор. Да, все эти дни погода стоит отличная. (Отвечает на поклон Кэнскэ, который возвращается, вытирая платком руки; потом обращается к Сэцуко.) Как отец?

Сэцуко. Спасибо, он сказал, что сегодня чувствует себя хорошо.

Пастор. О, а вот и он.

Появляется Кадзуо, толкая перед собой коляску, в которой сидит Умпэй.

Вам с каждым днем все лучше. И цвет лица хороший.

Умпэй (исхудавший, осунувшийся, с отсутствующим взглядом). У-у-у, д-д-да. (Бормочет что-то нечленораздельное.)

Кадзуо. Как дела в церкви?

Пастор. Благодарю вас… Да, кстати, недавно нас посетил Кимура-сан из церкви Исиномаки, говорил, что у них тоже намного возросло число верующих.

Кадзуо. В последнее время церковь процветает. Почему, интересно?

Пастор. Это, знаете ли, результат общих душевных переживаний.

Кэнскэ. После маньчжурских событий[6] народ все время в напряжении.

Пастор. Это естественно. Левое движение уже совсем бессильно[7]… А эти события заставили людей критически оглянуться на самих себя…

Кэнскэ. Если эти события приведут к улучшению экономической конъюнктуры, будет прекрасно.

Кадзуо. Я думаю, так и произойдет… Да вот, например, как, по-твоему, сколько стоит сейчас акция текстильной фирмы Тохоку?

Кэнскэ. Я слышал, что они стали поставщиками армии.

Кадзуо. В том-то и дело. Можно подумать, что эту жалкую фирму взял под свое покровительство бог удачи… Одна их акция стоит сейчас шестьдесят пять иен!

Кэнскэ. Шестьдесят пять иен?!..

Кадзуо. Да. А когда отец продал фирму, цена акций была всего лишь восемь иен. Просто ирония судьбы!