Крадущийся вампир, затаившийся клык - [19]

— Пожалуйста, Кристофф, — нежно сказала я, испытывая неудобство, будучи вынуждена к такому сокровенному акту перед другими. — Я действительно не хочу, чтобы ты умер.

— Лучше это, чем альтернатива, — сказал он, его голос был слабым и хриплым.

Боль пронзила меня, но я проигнорировала ее.

— Ты ненавидишь меня так сильно, что скорее бы умер, чем выпил мою кровь? — Прошептала я в его ухо.

Его глаза снова открылись, с замешательством в их глубинах.

— Я не ненавижу тебя. Это для тебя я готов отдать свою жизнь.

— Для меня? Я только что сказала, что не хочу, чтобы ты умер.

— Айда, ребята. Предоставьте им немного уединения. — Я бросила взгляд вверх, когда Элли потянула своего вампира за дверь, Себастьян неохотно последовал за ними. — Ты можешь прекратить глядеть так подозрительно, Себастьян — это же ясно, что Кристофф не в том состоянии, чтобы сбежать, даже если бы захотел.

— Я не думаю, что мы должны оставить их наедине, — упрямо сказал он.

Элли приостановилась в дверном проеме.

— О, действительно? Думаю Белле понравиться то, как другие будут наблюдать за твоей кормежкой?

Себастьян взглянул задумчиво, и не сказав ни слова, закрыл дверь, оставив меня наедине с моим умирающим вампиром.

Я посмотрела вниз на него, встречая его пристальный взгляд.

— Я не имею понятия, почему ты так настойчиво мучаешь себя, но уверяю тебя, в этом нет необходимости. Они все ушли, так что ты можешь пододвинуться и поесть.

Легкий стон соскользнул с его губ, когда я изогнулась над ним, предоставляя ему доступ к своей шее.

— Я сожалею, что так банальна, но это очень легко, — сказала я ему, когда склонила свою голову немного в сторону.

Он застонал, его дыхание было горячим у моей шеи, его щетина, которая через несколько дней доросла бы до бороды, посылала легкие уколы электричества по моей коже.

— Ради Бога, прекрати бороться с этим и просто…

Боль проникла в мою шею, горячая и быстрая и вновь так же скоро, что я едва помнила ее, устремились ощущения это сопровождавшие. Я крепко удерживала Кристоффа, когда его тело приветствовало мою животворную кровь, радостные ощущения от того, как она текла в него так замечательно, что я также разделила это. Я придерживала его, позволяя ему пить из меня, насыщая непреодолимую нужду, что привела его так близко к смерти. Держа его голову, что, казалось, равнялось часам, дням, но я знала, что в действительности прошло только несколько минут.

— Dio[13], - наконец выругался он, его язык был таким же жарким как пламя, когда он ласкал им рану на моей шее.

Я сместилась назад достаточно, чтобы посмотреть на него. Я хорошо помнила из прошлого опыта, что акт питания был очень чувственным, делая нас обоих склонными к мыслям сексуальной природы. Я предполагала, что с Кристофом, так близким к смерти, никто из нас не сыщет в этот раз ничего, лишь чисто спасающее жизнь действие, но когда я взглянула вниз на его лицо, мной внезапно овладело желание.

Он, должно быть, разделял мою мысль, потому что чуть заметная улыбка замерцала на его губах.

— Боюсь, я разочаровал бы тебя, если бы мы попытались. По крайней мере, пока у моего тела не было времени, чтобы переработать кровь.

Я освободила его со своих коленей, смущенная, что он мог так ясно прочитать мой интерес. Вместо этого я осмотрела его, с облегчением замечая, что серый оттенок его кожи исчез и линии его лица все еще суровые и резкие, немного смягчились.

— Ты выглядишь чуточку лучше.

Он расслабился в сидячем положении около стены, и сказал: — Благодаря тебе.

— Пожалуйста.

Он подождал мгновение, потом покачал головой.

— Если бы ты только знала, что наделала.

— Спасла твою жизнь, имеешь в виду? Я — женщина Кристофф. Я имею тенденцию быть кормилицей. Как ни мало я нравилась тебе, ты, конечно, не можешь ожидать, что я буду так бессердечна, что позволю тебе умереть, когда в моих силах помочь.

Он нахмурился, не редкое выражение для него.

— Почему ты продолжаешь говорить это? Я думал, у нас было это несколько месяцев назад.

— Было что? — Я поднялась на ноги, поправляя платье. Все мое тело гудело, как будто было наполнено электричеством, ощущение зуда вдоль моей кожи было странно приятной формы.

— Ты настойчиво притворяешься, что я испытываю неприязнь к тебе. Я же говорил тебе прежде, что это не правда.

— Не могу сказать, какое облегчение услышать, что ты не активно ненавидишь меня, — пренебрежительно сказала я, не желая угодить в дискуссию относительно наших эмоций. — Я считаю, что мы оба знаем, что ты точно не залаял от радости, что я твоя Возлюбленная.

— Не больше чем ты, — сказал он, прищурив на меня глаза. — Ты думала, что была Возлюбленной Алека.

Невысказанное обвинение тяжело повисло в воздухе. Я отвернулась и побрела к окну, оттянув в сторону тонкую занавеску, чтобы взглянуть на Вену. Солнце садилось, свет начинал идти вверх и вниз по улице, когда люди, обычные люди спешили к их домам и любимым. На мгновение тоска столь сильная, болью охватила меня. Я хотела быть одной из тех людей. Я хотела любящего мужа, веселых детей и дом, который излучал счастье и довольство.

Но я не была нормальной. Со вздохом я позволила занавеске упасть. Я больше не была нормальным человеком и единственный мужчина, которого я могла бы быть в состоянии любить, никогда не отдал бы мне свое сердце.