Смутный грохот в доме - и крик - и затем тишина.
Мертен, широкоплечий медведь, начал всхлипывать, как ребёнок.
Крабат натянул одеяло себе на уши, впился пальцами в соломенный тюфяк и захотел умереть.
В Новогоднее утро они нашли Михала. Он лежал в камере для муки на полу, потолочная балка упала сверху, она проломила ему затылок. Они положили его на доску и отнесли его в людскую, там они простились с ним.
Юро позаботился о нём: снял с него одежду, обмыл его и уложил его в сосновый гроб, с пучком соломы под затылком. После полудня они вынесли Михала на Пустошь. Они опустили его в яму у дальнего края в ряду холмиков, возле опушки.
Поспешно они зарыли его, ни мгновения дольше необходимого не стали парни задерживаться у его могилы.
Один Мертен остался.
Третий год
Мавританский король
Мастер не появлялся в последующие дни, на это время мельница стихла. Мукомолы лежали без дела на нарах, они мостились у тёплой печки. Был ли когда-нибудь на мельнице в Козельбрухе подмастерье, которого звали Михал? Даже Мертен не говорил о нём, с раннего часа допоздна он сидел и молчал. Лишь единственный раз, вечером новогоднего дня, когда Юро принёс одежду покойника и положил в ногах опустевших нар, Мертен очнулся от оцепенения. Он убежал в овин и до следующего утра запрятался в сено. С тех пор он вёл себя совсем безучастно, ничего не видел и ничего не слышал, ничего не говорил и не делал - он просто сидел.
Мысли Крабата в эти дни постоянно вращались вокруг одних и тех же мучительных вопросов. Тонда и Михал, это было ясно как день, не по случайности умерли, оба в новогоднюю ночь. Что за игра здесь велась - и кем, по каким правилам?
Мельника не было дома до кануна Богоявления. Витко как раз хотел задуть свечу, как открылась чердачная дверь. Мастер показался по пороге, с бледным лицом, будто покрытым известью. Он бросил взгляд на компанию. Что не хватало Михала, он, казалось, не заметил.
- Идите работайте! - велел он, затем развернулся и исчез на всю оставшуюся ночь.
Парни торопливо натянули одежду, затолкались к лестнице. Петар и Сташко побежали к мельничному пруду открыть шлюз. Другие топтались в мукомольне, насыпали зерно и запускали мельницу. Стуча и грохоча, она пришла в движение, подмастерьям стало легче на сердце.
"Она мелет снова! - подумал Крабат. - Время идёт дальше..."
В полночь они закончили с работой. Когда они вступили в спальню, то увидели, что на нарах, которые принадлежали Михалу, кто-то лежал: мальчишка четырнадцати лет или около того, довольно маленький для своего возраста, что бросалось в глаза - у него было чёрное лицо, у шпингалета, но красные уши. Парни окружили его, полные любопытства, и Крабат, который нёс фонарь, направил луч на него. Это разбудило мелкого, и когда он увидел четырёх призраков, стоявших у его ложа, то испугался. Крабату показалось, что он знает мальчишку - только откуда?
- Не надо так трястись, - заговорил он с ним. - Мы парни с этой мельницы. Как тебя зовут-то?
- Лобош. А тебя?
- Я Крабат. А это вот...
Шпингалет с чёрным лицом перебил его.
- Крабат? Я знал как-то одного по имени Крабат.
- И?
- Он вроде был младше.
Теперь Крабата озарило.
- Так ты маленький Лобош из Маукендорфа! - воскликнул он. - А чёрный ты, потому что заделался мавританским королём.
- Да, - сказал Лобош, - в этом году последний раз. Потому что теперь я ученик здесь, на мельнице.
Он сказал это, полный гордости, а мукомолы призадумались над этим.
На другое утро, когда Лобош пришёл к завтраку, он был в одежде Михала. Он попытался отскрести сажу - но ему это не вполне удалось: в уголках глаз и у носа у него сохранились остатки мавританской окраски.
- Что с того! - заметил Андруш. - Полдня в камере для муки - и будет как надо.
Мелкий был голоден, он уплетал кашу за обе щеки. Крабат, Андруш и Сташко ели с ним из одного горшка. Их удивляло, сколько в этого мальчишку помещалось.
- Если ты так работаешь, как ешь, - заметил Сташко, - тогда мы, все остальные, можем пинать балду!
Лобош вопросительно взглянул на него.
- Мне есть меньше?
- Ешь давай! - сказал Крабат. - Тебе могут ещё потребоваться силы! Кто у нас голодает, тот сам в этом виноват.
Лобош, вместо того чтобы дальше орудовать ложкой, склонил голову набок и рассматривал Крабата узкими глазами.
- Ты мог бы быть его старшим братом.
- Чьим братом?
- Ну, другого Крабата. Ты же знаешь, я встречал одного.
- У которого тогда ломался голос, ага? И который тогда оставил вас сидеть в Гросс-Парвице.
- Откуда ты знаешь? - недоумённо спросил Лобош, потом ударил себя по лбу. - Ты гляди-ка, - воскликнул он, - как можно обмануться! Тогда я думал, ты, может, на полтора года, самое большее на два меня старше...
- На пять, - сказал Крабат.
В этот момент открылась дверь. Мастер вошёл, мукомолы втянули головы в плечи.
- Эй! - он подошёл к новому ученику. - Ты многовато болтаешь для начала, отучайся от этого! - затем он повернулся к Крабату, Сташко и Андрушу. - Ему следует есть кашу, а не трепаться. Позаботьтесь о том, чтоб он этому выучился!
Мастер покинул людскую, захлопнул за собой дверь.
Лобош, казалось, внезапно наелся. Он отложил ложку, сгорбился и низко повесил голову.
