Краба видная туманность - [12]
Тут в конце коридора появляется мальчуган и, опустив глаза, держась у самой стены и чувствуя себя к ней поставленным, все более и более неуверенным шагом направляется в его сторону — и вот дяденька, который следит за его приближением, посасывая палочку мела, останавливает бедолагу, спрашивает вязким голосом, как добраться до выхода.
— Понятия не имею, — отвечает Краб. — Я и сам его ищу. Пожалуйста, отпустите меня. Вы открутите мне подбородок. Что у вас у всех за грязные помыслы. Грязная педерастическая ностальгия. Каждый день встречаю двоих-троих вроде вас. Пройдет время, отращу вшивую бороденку, и ноги моей здесь больше не будет. А настоящей сигаретки у вас не найдется?
Краб умрет в зародыше.
На чужих бабушек страшно смотреть, в очередной раз убеждается Краб, пересекая с букетом в руках запруженные коридоры богадельни; поэтому он идет быстро, не особо оглядываясь по сторонам, пока не добирается наконец до кресла, в котором, как знает, найдет ее; там он душит в объятиях, покрывает поцелуями этакую мумию ведьмы, каковая воняет, чешется, подслеповато щурится, пускает слюну, — странно прекрасную и изысканную старую даму, у которой прядями лезут волосы, ее пожелтевшие волосы, свою все еще живую с незапамятных времен бабушку.
Краб умирал от скуки. Путешествия, зрелища — ничто не могло его развлечь. Прописанные врачами возбуждающие не оказывали никакого воздействия. Он перестал есть. Жевать: поначалу терпимо, но потом такая скука. Его начали оставлять силы.
Если пловец, который вдруг перестает плыть, камнем идет ко дну, думал Краб, то у меня под ногами разверзнется земля, с меня хватит. Так и стоило бы умирать, почва уходит из-под ног и наши слишком усталые, чтобы продолжать, тела погребаются стоймя, воткнутые без каких-либо церемоний в землю, а на поверхности уже вновь воцаряется спокойствие, под покровом травы исчезают последние следы этого скоротечного погребения.
Но любопытства у Краба не вызывала уже и смерть. Перспективой вечной жизни вряд ли можно прельстить того, кому не по силам каждое мгновение. Что же касается обещанного ему другими небытия, не привлекало и оно — ну можно ли предложить нечто меньшее пустоты? А от пустоты у Краба пухла голова, сосало под ложечкой.
Ему пришлось слечь в постель. Созванным еще раз врачам оставалось только повторить бесполезный диагноз. Краб умирал от скуки. Наука была бессильна.
Тогда кому-то пришла в голову мысль позвать к его ложу часовых дел мастера; тот его и спас.
Тем не менее до конца Краб так и не вылечился. Пусть и не такие тяжелые, как в первый раз, рецидивы, однако, довольно часты. Скука подчас еще будит его посреди ночи.
Краб не сдается. Он встает, ставит музыку, готовит себе питье, берет книгу, разжигает трубку — а скука пододвигает ему глубокое, уютное кресло. Краб с трудом из него выбирается.
Он поднимается к себе в мастерскую. Из прочной, трехмерной материи, скуки, материи грубой, скульптор мог бы что-то изваять — но ради чего? вздыхает Краб и роняет из рук инструменты.
Ради чего, бормочет себе под нос Краб, ради чего. Радищева.
Краб перелистнул свой ежедневник и ответил, что, увы, он, к глубокому сожалению, не сможет принять приглашение, поскольку как раз на этот вечер наметил другое мероприятие: провести его дома, подыхая со скуки.
Несмотря на ставшие достоянием гласности сведения о его излишествах и похождениях, о перепадах настроения, выходках, частой смене взглядов, перемене мнений, молниеносных обращениях в другую веру, происходящих на глазах превращениях, о том непостоянном характере, который ему приписывают, Краб — человек с устоявшимися привычками. Вам никогда не удастся застать его в отрыве от них, как не подловишь статую в другой позе. Он придерживается их с утра до вечера. Краб убивает время на медленном огне, как будто в порошок стирает ногтями и зубами каждую его секунду, ни одна не отвертится. Каждый день ему нужны новые часы.
Но так было далеко не всегда. Долгие годы Краб оставался убежден, что время невозможно ни к чему приспособить. Смотреть — смотрите, но руками не трогать. И он отодвигался в сторону, пропуская его мимо. Как сесть в этот идущий невесть откуда и незнамо куда поезд? Крабу было не до путешествий. Некоторые из его дней разрастались в длину, захлестывали даже под эгидой бессонницы на завтра — и тогда часам было уже нечего мудохаться, их стрелки крутились вхолостую, покуда настоящая — темная, сонная — ночь не восстанавливала своим ритмом длительность. Затем ритм снова начинал барахлить, и на сей раз дни прогрохатывали наподобие грома (забудем про молнии) в безысходной ночи.
Подчас Краб за несколько часов старел на десятки лет, потом на века застывал, время протекало рядом с ним, у него над головой или между ног, уносило друзей и бросало его одного влачить всю скуку мира. Краб не был знаком ни с одним современником, всем им он был предком или припозднившимся ребенком. Каждый раз он предпринимал похвальные усилия, чтобы приспособиться, перенимал обычаи этого времени, приноровлялся, подстраивался, равнялся на других (словно в ряду товаров на складской полке), терпел насмешки крестоносцев, хохотавших с высоты своих коней над его тогой и котурнами. Напрасный труд. Подобно глубинной волне, которая наобум подхватывает пловца и бросает на рифы, тогда как остальные купальщики плещутся вокруг него как по маслу, ускорение времени внезапно выталкивало его — и только его — прямо на сборище людей в напудренных париках, сплошь в веерах и кружевах, и он, в промасленном комбинезоне, с гаечным ключом в руке, вновь пожинал хохот и издевательства. Всегда вышедший из моды, Краб — или забежавший вперед — всегда не вовремя, посмешище и отцов, и сыновей всех слившихся воедино поколений.
«Красное ухо» — гениальное издевательство над жанром путевых, этнологических, антропологических и так далее записок, над отношением белого человека к странам третьего мира, над тщеславием в целом и писательским, в частности.Но вместе с тем из этой книги можно многое почерпнуть о стране Мали: о ее флоре и фауне, о нравах и обычаях местных жителей, о деревнях и городах, о дорожном движении и экологии.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.