Шагнув к бьющемуся в судорогах хатту, Рие-Ииес снова почувствовал металлическое давление глубоко внутри. Голос Джаббы, искаженный и скрежещущий, отдавался в его черепе. Он пошатнулся, стебельчатые глаза задрожали, он сжал голову руками. Он слышал, как его собственный голос блеял от ужаса, видел маленькие яркие взрывы в глазах, как миниатюрные огненные бури.
Передним глазом Рие-Ииес смотрел на рабыню, которая все дергала и дергала цепь, запрокинув голову назад от усилий, напрягая мышцы на голых руках. У Джаббы высунулся подрагивающий язык. Клейкая слюна стекала на его раздутый живот. Глаза его горели, как раскаленная медь.
Теперь Рие-Ииес чувствовал жесткое металлическое устройство в собственном теле и приказание, словно вживленное в его разум. Он вспомнил, как медтехники Джаббы склонились над ним, вскрывая его тело, повторяя кодовую фразу снова и снова, приказывая ему забыть…
Теперь он знал, какие слова Джабба так яростно силился произнести — команду сжать руками цель, тогда мысленный триггер взорвет бомбу ультракороткого диапазона в его животе.
Ноги Рие-Йиеса медленно шагнули к женщине-человеку. Отвлеченная борьбой, она не заметила его. Его руки поднялись, протянулись…
На мгновение его охватили видения, явившиеся ему в мозговом зале. Проклятие Б'омаррских монахов, он все понял не так! Огонь был не взрывом баржи Джаббы, это была бомба в его собственном животе. Рие-Ииес заблеял и начал извиваться, но его тело больше не подчинялось ему и неумолимо приближалось к цели. Он не мог свернуть с пути. Он уже почти чувствовал раздирающий его взрыв, огненную вспышку…
Приказание исчезло, как жизнь из выпученных глаз Джаббы. Из углов его рта выплеснулась вонючая черная жидкость. Его хвост рефлексивно дернулся и затих.
Облегчение пронеслось по телу Рие-Ииеса, как летний ветер по заросшим травою полям. Он прислонился к ближайшей стене. Его ноги были словно стеклянные. Он не мог поверить, что все закончилось — Джаббы больше нет. Его имя обратится в пыль, пепел его империи будет развеян горячими ветрами Татуина. И он, Рие-Ииес, будет ликовать всю дорогу на пути к Киньену.
— Ма-а-а-а-а! Рие-Йиес набросился на неподвижное тело хатта, собираясь его пнуть. — Ну, кто теперь смеется, ты, мерзкий двуглазый червь? Грязная пиявка!
Женщина окинула Рие-Йиеса загадочным взглядом. В следующее мгновение робот Р2 разрезал ее цепи. Она проворно соскочила на пол и умчалась в направлении палубной пушки.
Рие-Ииес сделал глубокий вздох и собрал воедино свои мысли. Как только узники будут повержены и сброшены в яму, тело Джаббы будет обнаружено, и РиеИиесу лучше здесь не быть. Кто бы ни принял власть, Биб Фортуна или, может быть, Тессек, они вполне могут казнить убийцу Джаббы, чтобы укрепить свои позиции. Нет, безопаснее всего будет исчезнуть, пока он мог добраться до Мое Айсли. Там он найдет мед-техника и ему удалят бомбу.
Баржа содрогнулась под ногами Рие-Йиеса. Его стебельчатые глаза задрожали, и с губ сорвалось испуганное блеянье, когда он вспомнил видение огня. Было ли предупреждение неверным? Где-то в глубине рассудка он слышал рокочущий смех Джаббы, низкий и зловещий.
Сильный удар сотряс палубу. Рие-Йиес смотрел, как стена огня взметнулась ему навстречу. С нижних уровней вырвался удушливый дым. Ударная волна подбросила его тело в воздух. Обломки неизвестного металла разлетелись во всех направлениях.
Его словно объяли края огненной преисподней. Боль обожгла легкие. За мгновение до полной тьмы он уловил запах, сладкий и знакомый, увидел исчезающий образ мерцающих серебристых полей и зрелых трехгрудых женщин, легкими скачками бегущих ему навстречу.
