Козни колдуна Гунналуга - [64]

— А пусть готовятся, — засмеялся Большака. — И мы уже почти готовы. Мечи при себе, доспехи надеть — дело быстрое, свеи и доплыть до нас не успеют.

— Готовиться к бою! — приказал Овсень. — Всем готовиться… Живан!

Десятник вышел из-за спины.

— Берешь четыре десятка при луках. Девятерых стрельцов, со мной только Велемир остается… Стрел побольше. Занимаешь скалу, чтобы сверху их расстреливать. Как только будете готовы, посылай поющую стрелу. А мы пока подумаем, как дальше себя вести. Без нашего сигнала атаку не начинай. Только если свеи высадиться захотят, чтобы нас берегом обойти, позицию им не уступай.

— Я понял, — сказал Живан.

— Драккары тоже на месте стоять не будут, — возразил Ансгар. — Мы так силы распылим, а они сюда приплывут.

Овсень на возражение внимания не обратил, но к сведению принял. И сразу появилось решение вопроса, позволяющее выиграть время:

— Конунг… Набрось на щит белое полотнище. Кормчий тебе парусину даст. Выставь щит. Пусть начинают переговоры.

Ансгар, несмотря на то, что рядом со своими землями он сам хотел бы командовать и думал, что имеет на это право, все же подчинился, поскольку его люди здесь ограничивались только кормчим Титмаром. Но этот кормчий даже драккара не имел, и потому конунг вместе с Валдаем быстро соорудил подобие белого щита, который тут же выставили на корму ладьи, приподняв на двух копьях. Поднимать щит на мачту не стали. Ну да моряки народ глазастый. И так должны были увидеть. Тем более с места стоянки драккаров щит смотрелся на фоне черных скал ясно и отчетливо.

Почти сразу после этого действия драккар с белым щитом на мачте медленно двинулся вперед. Остальные так и стояли, перекрывая пролив. И было в этом стоянии что-то основательно крепкое, словно сами драккары были каменными, как окружающие их скалы.

Вои славянских ладей вооружались и снаряжались быстро. Быстрее всех подготовился и выступил с четырьмя десятками лучных воев и девятерыми стрельцами из десятка Велемира десятник Живан. И сразу скрылся среди скал, чтобы его не смогли увидеть с драккаров. Живан даже предпочел сделать небольшой круг, чем открыть противнику свой маневр.

Овсень с Ансгаром и увязавшийся за ними пес Огнеглаз вышли на песчаный берег чуть в стороне от ладей, борта которых заняли вои с поднятыми луками, чтобы обезопасить своих предводителей во время переговоров. Сотник Большака даже посадил всех своих бойцов и гребцов в ладью и оттолкнулся от берега, чтобы при необходимости перекрыть путь отступления свейскому драккару, если свеи задумали предательство, что вообще-то было вполне в их духе.

Драккар приближался.

— Я как чувствовал… — тихо сказал Ансгар.

— Что ты чувствовал? — спросил Овсень.

— Щиты на носу. Символика Дома Синего Ворона. Синий ворон на снежном поле.

— У тебя глаз острый. Я пока не вижу, но твоему глазу верю. Надо полагать, они запросят твоей выдачи.

— Они не могут знать, что я здесь, — возразил конунг.

Сотник усмехнулся такой наивности.

— Гунналуг мог узнать. Смеян утверждает, что он очень сильный колдун.

— Гунналуг мог, — согласился Ансгар. — Гунналуг уже должен прибыть в имение своего ярла. И ярл Торольф должен быть где-то рядом. Он обязательно должен присутствовать на выборах. И это его желание — не пустить туда меня.

— Сейчас узнаем, — спокойно сказал Овсень.

— Если меня выдать им, вы не сможете освободить своих пленников, — на всякий случай предупредил конунг, все же чувствуя себя не слишком уверенно.

— А кто собрался тебя выдавать? — переспросил Овсень. — Я что-то не слышал о подобном желании. У тебя что, другие сведения? Но пока еще я в своем отряде распоряжаюсь. А в мои планы подобное не входит. Можешь не волноваться.

— Спасибо, — скромно ответил юный конунг. — Если они не захотят нас выпустить, мы можем бросить ладьи и по сухому пути пройти к Ослофьорду. Правда, идти придется через земли Дома Синего Ворона, а там сейчас, наверное, Гунналуг, но все же можно пройти. Если повезет.

— Мои лоси не подкованы и собьют себе копыта на ваших камнях, — проворчал сотник. — Сейчас все выяснится, и не будем гнать лошадей раньше времени. Большака вообще ни при каких условиях бросить свою ладью не захочет. Ее по всей Балтии по гордому парусу узнают. А мы не захотим бросить Большаку.

Драккар приблизился к берегу и на малой скорости вошел носом с традиционным золоченым драконом в песок, но не далеко, а так, чтобы потом легко оттолкнуться от берега и убраться восвояси. Тут же два гребца перебросили сбоку от дракона трап от борта к сухому песку, и по нему спустился человек в тяжелых черных доспехах, но в синем плаще поверх кольчуги. Шлем был с полумаской, и рассмотреть лицо было невозможно, но даже открытая нижняя часть его говорила о том, что это человек, не достигший еще зрелых лет. Сотник Овсень вздохнул с облегчением, потому что опасался встретиться лицом к лицу с самим Гунналугом. Но тот, судя по разговорам, должен быть совсем не молодым человеком, к тому же свейские колдуны, как и славянские волхвы, соблюдая традицию земли Туле, не носили бороду.

Воин поднял руку в стальной перчатке. Ладонь была приветственно обращена в сторону славян, но холодные и водянистые серые глаза за полумаской приветливости не излучали.