Козни колдуна Гунналуга - [37]

— Я прекрасно знаю, как возникают и как развиваются слухи. Один начинает рассказывать что-то и даже слегка приукрашивает события. Другой, пересказывая в свою очередь, чтобы его рассказ произвел большее впечатление, привирает что-то свое, третий хочет второго превзойти и врет дальше, добавляя особенности собственной умственной кухни. А потом уже и вовсе начинают нести что-то невероятное. Так рождаются слухи про меня, хотя я не колдун и вообще по натуре человек не злой. А уж про Гунналуга, чью силу простому человеку понять не дано, могут вообще наговорить сколько угодно глупостей. Но, поверь мне, это все ерунда. А сам Гунналуг — упаси тебя Один сказать ему то, что людям нашептывает Локки![17] — очень бы рассердился от таких слухов и заставил бы так говорящих собственный язык разжевать и проглотить. Так и передай им. Обязательно передай. И даже думать о нем плохо не следует, потому что иногда он может и мысли почувствовать и тогда рассердится. Но, если не обижать Гунналуга, с ним можно иметь дело. Впрочем, ты сам имеешь возможность с ним познакомиться и присмотреться к нему, потому что Гунналуг просил прислать тебя для разговора. Он тоже желает знать, какому человеку он будет помогать.

— Признаюсь, мне такой разговор не очень нравится, — вздохнул Китобой, — но я все же согласен на него, а пока хотел бы обсудить детали предстоящей атаки на Дом Ингьяльда. Мне только после разговора с тобой доложили новости. Ярл Ингьяльд выписал из Швеции десятерых троллей, а каждый из них в бою заменит добрый десяток воинов.

— Тролли? — удивился Одноглазый. — Я думал, они, как и драконы, давно уже вымерли.

— Тем не менее Ингьяльд где-то нашел их и перекупил у какого-то шведского Дома. Это не простые тролли, а настоящие тролли-воины.

— Признаться, меня таким напугать сложно, поскольку тролли не просто смертны, они, насколько я знаю, очень боятся физической боли, потому сильно заковываются в железо и очень неповоротливы в бою, — Торольф слегка зевнул. — Но это лишняя забота для Гунналуга. Скажи, кстати, ему об этом сам. Он придумает что-нибудь смешное, чтобы и троллей, и самого ярла Ингьяльда напугать, а нас повеселить.

— Я скажу, — согласился Торстейн. — Меня только один факт смущает. Гунналуг представляет, насколько я знаю, шведский Дом Синего Ворона. Ярл Ингьяльд тоже близок к шведам. Не получится ли так, что колдун не захочет ничего предпринимать против Ингьяльда?

— Не получится, я думаю. По крайней мере, пока он ничего в защиту Ингьяльда не сказал, хотя знает, против кого мы решили объединить свои силы.

— Хорошо. Тогда скажи, когда мне и моим людям быть готовыми к выступлению и как мы будем действовать.

— Выступать мы будем после того, как подготовится Гунналуг. Обычно ему необходимо несколько часов. Он может, конечно, действовать и по ситуации, но тогда теряет много сил. А его силы нам всем еще могут понадобиться. Что касается плана, то я смогу тебе все сказать после разговора с колдуном.

— После моего разговора? — уточнил Китобой.

— После моего разговора. После тебя я буду с ним разговаривать. И узнаю, что он сможет после всего, что он уже сделал в этом походе. Он очень много сил истратил. Но может еще многое. И я узнаю, что именно. Потом приду к тебе в вик, и мы все решим. Сколько человек ты сможешь выставить на такое важное для всех вас дело? Для вас это дело, как я понимаю, гораздо важнее, чем для меня, потому и основными участниками должны быть твои люди.

— Если я соберу всех, кто может носить оружие, наберется около полутора сотен.

— Вместе с берсерками?

— Да. Они пойдут в первом ряду. С таким условием мы их нанимали.

— А почему сегодня утром ты выставил не их, а своих людей на охрану прохода к вику, когда мы приплыли?

— Берсерки никуда не годные защитники, они плохо держат строй и плохо выполняют в разгар боя команду. Поэтому использовать их можно только при атаке. В этом я уже убедился на опыте. На Дом Ингьяльда они пойдут первыми. И первыми встретятся с боевыми троллями. Пусть встретятся огонь и вода. Посмотрим, что из этого получится…

— Это я могу одобрить, — согласился Торольф, прекрасно понимая, что Китобой желает приберечь своих людей, точно так же, как сам Одноглазый только что высказывал желание приберечь для более важных дел своих людей. — Таким образом, мы вместе сможем выставить около трех сотен. Берсерки против троллей — это примерно равный состав. Пусть уничтожат друг друга. А что еще, кроме троллей, имеет ярл Ингьяльд?

— Тоже полторы сотни человек. Но он — сторона обороняющаяся. Для защиты дома этого должно бы хватить. Нам предстоит нелегкая задача.

Торольф Одноглазый как опытный воин прекрасно знал, что любой штурм требует по крайней мере троекратного преимущества в живой силе, иначе штурм считается обреченным на неудачу. Оказывается, и такой деревенщина, как Торстейн Китобой, тоже знал это, хотя в дальние воинские походы и в набеги не ходил и вообще не воевал за пределами сферы интересов своего вика. Но он не знал другого. Он не знал возможностей колдуна Гунналуга, а эти возможности отметали многое из воинского искусства в классическом понимании этого слова.