Козел отпущения - [15]

— Я боюсь.

— Это хорошо. Вы понимаете, что мы не посылаем самого выдающегося и опытного человека на двух ногах. И к этому нас этот крайне хитрый эльф вынудил. Вы это понимаете? Пока что он играет на нас как на клавиатуре. И как вы с этим справитесь, а, лейтенант Де Франко?

— Я буду задавать ему вопросы, а ответов буду давать как можно меньше.

— Неправильно. Вы позволите ему говорить. Вы будете крайне осторожны в том, что спрашиваете. Все, что вы спрашиваете, с головой выдает все ваши тайны, как будто вы сами ему их рассказываете. Все, что вы делаете и говорите, связано с культурой. Если он знает свое дело, он выжмет вас, как губку. — Полковник закусила губу. — Черт, вам ведь не справиться с этим, верно?

— Я понимаю, по поводу чего вы меня предостерегаете, полковник. Я не уверен, что я могу это сделать, но я попытаюсь.

— Не уверены, что можете это сделать. Быть может, от этого зависит мир. И несколько миллионов жизней. Ваша команда там, на фронте. Будем говорить об этом так. А вы боитесь и выказываете свой страх, лейтенант; вы чересчур откровенны, черт побери, неудивительно, что вас признали негодным. В вас нет стержня, нет того, к чему можно обратиться, когда я сбиваю вас с толку, а я ведь на вашей стороне. Может, вы и чертовски хороший спецагент, безумно отважный, я знаю, у вас есть награды. А эта ваша боязнь снарядов, может быть, и заставляет вас выкладываться изо всех сил, когда начинает припекать. Хороший ты парень. Честно. Если эльфу нужен образчик человека, мы можем поступить хуже. Просто иди туда, сынок, разговаривай с ним и будь самим собой, вот и все.

— Нас будут прослушивать.

Де Франко посмотрел на полковника со значением, пытаясь поднять себя в ее глазах, сделать вид, что он не совсем уж полный дурак.

— Еще бы тебя не прослушивали. Охрана сразу за дверями, если вдруг понадобится. Но если ты спугнешь эльфа, я тебя сгною.

— Я не об этом. Я о том, что если у меня получится его разговорить, будет точная запись.

— A-а. Что ж. Да. Будет, безусловно. И да, я тоже хитрая лиса, лейтенант, не хуже эльфа, не сомневайся. А поскольку я на твоей стороне, я хочу, чтобы ты у меня был подготовлен. Но я намерена оказать тебе всю поддержку, какая только потребуется, — если что-то будет нужно, просто передай ребятам, и лучше бы им расстараться. Я выдаю тебе карт-бланш на все, что касается научного крыла. Захотят жаловаться — пусть жалуются сюда. Ты же просто будь с ним сам собой, действуй осмотрительно, не позволяй ему перехитрить тебя и не заводи его.

— Есть, мэм.

Еще один медленный, проницательный взгляд и кивок.

Дозволение уйти.

IV

Далек ли той ямы конец, что мы роем?

Конца ей не будет, мой друг.

А жар почему опаляет порою?

Так ад недалече, мой друг.

— Эта полковник, — говорит эльф, — это ее солдаты там, за дверью.

— В яблочко, — отвечает Де Франко.

— Это не самый высший ранг.

— Нет. Не самый. Даже на этой планете. — Руки Де Франко разжимаются и сжимаются, переплетенные, с побелевшими костяшками. Голос звучит спокойно. — Но это серьезная власть. Она не одна. Есть и другие, от имени которых она действует. Это они послали меня сюда. Я понял это.

— Я путаюсь в ваших отношениях.

— Политика. Все это политика. «Шишки» прикрывают своих. — Де Франко на ходу меняет слова. — Есть некоторые вещи, с которыми они должны считаться. Должны делать. Например, если они не примут предложения мира — дома поднимется большая буча. Человеческий космос огромен. Но война… люди хотят прекратить ее. Я знаю это. У людей ошибку не замолчишь. Слишком много у нас частных интересов… У нас есть ученые и полдюжины разнообразных командующих…

— И они все прекратят воевать?

— Да. Моя сторона прекратит. Я уверен, что прекратит. — Де Франко сжимает руки сильнее, как будто озноб уже пробрал его до костей. — Если мы сможем предложить им что-нибудь, какое-нибудь решение. Вы должны понимать, о чем они думают. Если где-нибудь есть проблема, она может вырасти. Ведь могут же быть и другие, вы когда-нибудь задумывались над этим? А вдруг еще какая-нибудь раса сейчас как раз крутится поблизости… Такое случалось. Вдруг наша маленькая война мешает им? Мы живем в большом доме, вы это уже поняли? Вы молоды, вы, со своими кораблями, юная сила космоса. Видит бог, мы совершали ошибки, но на этот раз первую сделали не мы.

Мы пытаемся остановить войну. Все это время мы пытаемся остановить войну.

— Я верю тебе, вот чему, — говорит эльф. — Не полковнику. Не вашим словам о договоре. Не вашему миру. Тебе. Слова — не вера. Что вы делаете — вот вера. Что вы делаете, покажет нам.

— Я не могу!

— Я могу. Это важно для меня, а не для тебя. Наша маленькая война. Не понимаю, как ты можешь так об этом думать.

— Только посмотри! — Де Франко в отчаянии обводит рукой комнату, мир. Вверх. — Он такой большой. Неужели ты не понимаешь? И одна планета, один кусок скалы. Это маленькая война. Неужели она того стоит? Неужели она стоит такого дурацкого упрямства? Стоит того, чтобы на ней погибнуть?

— Да, — говорит эльф просто, и ни в зеленых, как море, глазах, ни в белом лице нет ни гнева, ни порицания.

Де Франко отсалютовал и вышел и ждал до тех пор, пока ординарец полковника не поймал его в коридоре и не выдал конвою все необходимые разрешения, поскольку никто не мог расхаживать по этой базе без конвоя. («Но эльфы же в двухстах километрах внизу, — подумал Де Франко, — а с кем еще нам воевать?») В коридорах он увидел черную форму элиты Союза и голубую звездоплавателей Альянса, и унылую коричневую армейских офицеров, и белую с бледно-голубой двух Научных бюро, но все, что он ощущал, — это неуловимый мир: черт побери, может, нам и нужна эта война, может, она заставляет человечество говорить друг с другом, они там сытые и гладкие и в глаза не видели грязи; но в коридорах была толчея. Но на лицах людей, целеустремленно двигающихся в то или иное место, было напряженное выражение, и в воздухе висело ощущение, как будто коллективный разум что-то задумал, как будто вокруг него происходит что-то безмолвное, тайное, критическое. «Атака на передовой», — подумал он и вспомнил другой раз, когда атака началась на одном рубеже и стремительно распространилась еще на дюжину, а ракеты все вышли. И город погиб.