Ковчег завета - [62]

Лебна Денгел был довольно холоден с португальцами. На протяжении шести лет, пока их посольство пребывало в Эфиопии (1520–1526), он всячески подчеркивал свою самостоятельность, утверждая, несмотря на угрозу со стороны мусульман (ставшую явной к 1626 г.), что не видит смысла во вступлении в союз с какой бы то ни было иностранной державой. Такое необычно странное поведение могло быть, считал я, вызвано озабоченностью истинными мотивами европейских визитеров, особенно в том, что касалось ковчега завета.

Какие бы опасения ни испытывал император, ему постепенно становилось все яснее, что Грагн представляет собой гораздо большую угрозу, нежели белые люди, — и не только для священной реликвии, но и для самого существования эфиопского христианства. В 1535 году мусульмане напали на Аксута и разрушили до основания самую древнюю и священную, церковь Святой Марии Сионской (из которой — как я расскажу позже в этой главе — священники уже вывезли ковчег на хранение в другое место). В том же году — и это не было чистым совпадением — Лебна Денгел наконец преодолел свое предубеждение против союзов с другими державами и направил эмиссара к королю Португалии с просьбой о срочной военной помощи.

Тем временем весьма затруднились сношения между Эфиопией и Европой (так как турки контролировали большую часть побережья Африканского рога, как и большинство портов Красного моря). Прошло много времени прежде, чем призыв императора достиг пункта назначения, и лишь в 1541 году в Массау высадился контингент из 450 португальских мушкетеров, дабы оказать помощь абиссинской армии, к тому времени практически разбитой и деморализованной (после многих лет постоянного бегства Лебна Денгел скончался от изнурения, и на троне его сменил сын Клавдий, которому едва исполнилось двадцать).

Большая надежда возлагалась на португальское войско, вооруженное мушкетами, пистолетами и несколькими орудиями крупного калибра. Эфиопская царская летопись 1541-года рассказывает о его скрытном перемещении с побережья в нагорье, воздавая хвалу «смелым и отважным воинам, которые жаждали боя, как волки, и резни — как львы». Такая характеристика отнюдь не преувеличивала их качеств: при всей своей немногочисленности они дрались с устрашающей храбростью и одержали ряд решающих побед. Английский историк Эдуард Гиббон подытожил их успехи всего в шести словах: «Эфиопия была спасена четырьмястами пятьюдесятью португальцами».

Примечательно, на мой взгляд, что португальским контингентом командовал не кто иной, как дон Кристофер да Гама — сын знаменитого Васко и, подобно отцу, рыцарь ордена Христа. Джеймса Брюса очень заинтересовал характер молодого авантюриста, которого он описывает следующим образом:

«Он был храбр до безрассудства; опрометчивый и горячий; ревниво относящийся к тому, что он считает честью солдата, и настойчивый в своих решениях… [Однако] в долгом перечне его несомненных достоинств не было и намека на терпение, весьма необходимое тем, кто командует армиями».

Будучи рыцарем ордена Христа, дон Кристофер, я полагаю, имел особые причины для проведения своих операций в Эфиопии: поначалу он собирался разбить мусульман, затем намеревался разыскать ковчег завета. Его опрометчивость и нетерпеливость стоили ему, однако, жизни прежде, чем он достиг хотя бы одной из своих целей.

Несмотря на их численное превосходство, Кристофер постоянно ввязывался в бой с войсками Ахмеда Грагна (однажды, будучи брошен абиссинцами, португалец столкнулся с 10 000 копьеносцев и разбил их). Такая отчаянная храбрость была-таки чревата большим риском, и в 1542 году дон Кристофер попал в плен (очевидец описывал, как перед тем как его схватили, он «получил пулевое ранение в колено и дрался, держа меч в левой руке, ибо его правая рука была перебита другой пулей»).

Португальского командира сначала жестоко пытали, а затем, согласно описанию Брюсом его последних часов, «…его привели пред очи мавританского полководца Грагна, обрушившегося на него с упреками, на которые он отвечал такими оскорблениями, что мавр в припадке ярости схватил меч и сам отрубил ему голову».

Не прошло и года, как погиб и мусульманский полководец. В битве, разгоревшейся 10 февраля 1543 года на берегах озера Тана, его застрелил некий Петер Леон, «…человек невысокого роста, но очень энергичный и храбрый, бывший слугой дона Кристофера… Мавританская армия не сразу хватилась своего погибшего полководца и обратилась в бегство, а португальцы и абиссинцы преследовали и убивали мавританских воинов до самой ночи».

Так через пятнадцать лет беспрецедентного разрушения и насилия был положен конец попыткам мусульман покорить христианскую Эфиопию. Португальский контингент заплатил дорогую цену: кроме дона Кристофера в боях погибли около половины из 450 мушкетеров. Потери абиссинцев были неизмеримо большими (достигая десятков тысяч человек), а культурный урон, исчислявшийся сожженными рукописями, иконами и картинами, сровненными с землей церквами и украденными сокровищами, оставил свой отпечаток на цивилизации нагорья на грядущие столетия.

Но величайшее из всех сокровище было спасено: ковчег, вывезенный священниками Аксума за несколько дней до того, как в 1535 году город был сожжен, оказался спрятанным на одном из многочисленных островов-монастырей на озере Тана. Там он хранился еще долго после гибели Грагна. В середине же первого десятилетия XVII века император Фасилидас (которого Брюс называл «величайшим царем, когда-либо всходившим на абиссинский трон») построил новый собор Святой Марии Сионской на развалинах старой церкви, и в него была торжественно возвращена священная реликвия во всей ее былой славе