Ковчег Лит. Том 1 - [12]

— Луч, там все будет напоминать о Лере.

— Тебе и здесь все напоминает о Лере. Мы напоминаем тебе.

— Вот и катитесь отсюда.

— Так не работает, Марк. Тебе нужно смириться.

— Я смирился. Почему она умерла?

— А ты не понял?

— Нет, не понял. — Марк психанул, швырнув в Луча своей мочалкой, которую купила Женя. Он не понимал, почему никто ничего ему до сих пор не объяснил. Его утешают, поддерживают, но не говорят.

— Поймешь. Не поймешь — скажу, — Луч пожал плечами.

— Я уже не понял.

— Ты тупой.

Они уставились друг на друга. Агрессию можно было поймать, помять руками и порезать.

Поезд долгий и неудобный. Места маленькие и кресла не откидываются, Луч примостился у окна и, сложив руки на груди, спал. Ему не мешали дети, скачущие даже в ночном режиме, духота и застоявшийся запах пота. Все вокруг пыльное и будто жирное. Кожное сало везде, отпечатки, запах чипсов. Он спал.

На завтра у них целая программа: увидеть и узнать Питер заново, познакомиться с ним как в первый раз. А Марк не спал.

И Лера тогда не спала, лезла к нему, приставала, тащила в убогий вонючий толчок, чтобы «ну пойдем, чего ты спишь». Теперь он не спит, а Леры нет.

Вокзал. Заселение. И все такое же, только подмытое. Кожный жир размазан по стенам, ванной, унитазу и столам химическим раствором. Две спальни. Марк хотел с Женей, хотел с Сашей, а подселился Луч.

Активной программе Марк сопротивлялся, как мог: раз увильнуть от поездки не получилось, он решил большую часть проспать, наплевав на планы друзей.

Зашел в комнату, увидел соседа, закатил глаза, поставил сумку и лег. Если на минуту забыть, что постель засалена, с пролежинами, уткнуться, как в поезде, лицом в куртку, можно даже уснуть. Главное — справиться за три минуты, пока терпение еще не взорвалось.

— Ты серьезно спать собрался? — Луч раскладывал в тумбочке вещи, которых было не так много, как у той же Жени, дернул рюкзак на спине Марка. — Тебе помочь?

— Отвали от меня. Я не выспался.

Луч больше не спрашивал — бесполезно. Помощь предлагать — тоже. В коридоре ворчала Женька голосом, до боли похожим на Леркин, Марк закрывал голову капюшоном, утыкаясь носом в расстеленную поверх кровати куртку.

— Мальчики, вы через сколько будете собраны? — Женя просунула голову в щель между дверью и косяком, не постучавшись. — Он, что ли, спит?

Луч кивнул, вздохнув. Он давно уже разобрал вещи, попытался стянуть со спины Марка рюкзак, чтобы тому лицом в кровать хотя бы дышалось полегче, но Марк успешно его послал, не проснувшись. В рот он имел сейчас всех, кто пытался поднять его. Даже когда выспится.

— Ну и что делать? Буди его!

Женя была бы в бешенстве, если бы была Лерой. Та бы уже точно истерику закатила, потому что уже успела накраситься, а Марк спит. Но Женя не Лера, а Леры нет.

— Не надо будить. Не пойдет.

— Да он и так не пойдет, будет спящего всю неделю изображать. — Сашка заглянул в комнату, вслед за сестрой. — Буди его.

— Давайте вы сейчас пойдете, по магазинам пошляетесь, бар найдете, а мы подгоним, как он проснется? — Луч поправил подушку под головой, устраиваясь удобнее. Ему и самому вставать было не очень охота, поэтому отмазываться он начал за двоих.

— Тебе бы в яслях работать, а не с Марком возиться. Там хреново, но хотя бы платят. — Женя зарылась рукой в волосах и кивнула, соглашаясь то ли с Лучом, то ли с собой. Саша только пожал плечами и пошел обуваться.

— Марк хотя бы под себя не ходит, — Луч заржал, снова откинувшись и едва не зацепив головой металлические прутья в изголовье. Кровати и правда как из яслей.

— Это ненадолго.

Просыпаться Марк отказывался принципиально. Но спустя восемь часов Луч спрашивать его перестал. Женя и Саша обрывали телефон, сначала криками, затем угрожали начать пить без них, потом уйти в другой бар, так и не показав им первый «самый лучший», а потом они напились. Луч завидовал, а Марк спал. Уговоры не помогали, крики Жени по телефону — тоже. Луч и сам не понял, откуда у него столько силы, но кровать, на которой спал Марк, перевернул без особого труда, подцепив с одной стороны и просто поставив ее набок.

— Ты совсем, сука, головой поехал? — Марк подскочил, ударившись головой о пол, прогнувшись в спине от так и не снятого рюкзака, и сел, осоловело уставившись на Лучевого. — У тебя хотя бы остатки мозгов в колокольне есть, придурок?

— Вставай, собирайся. Ты выспался. — Луч спокойно сел на свою кровать, натягивая кеды. Марк закрыл лицо руками, мысленно считая до десяти. Так Лера учила разговаривать с Лучом: послушал его — посчитал до десяти, возможно, пятнадцати, — ответил.

— Я не хочу никуда идти. — Он выдохнул, еле поднимаясь с пола: все тело затекло.

— А я хочу пить. В Питере. Улавливаешь?

Этот спор Марк проиграл.

Бар на Фонтанке посреди «Лофта» людьми был забит под завязку, но столики при этом пустовали. Только те, что стояли ближе к бару, служили подставками для липких пустых шотов. Музыка долбила по мозгам вместе с топающей толпой, прыгающей будто не по полу, а по голове Марка.

Вставать после семи вечера тяжело — в голову будто залили свинца, а в глаза — молоко; все вокруг тяжело, мутно и больно.

— Что ты здесь собрался пить? — Марк сел на подоконник у открытого окна, не опираясь об откосы, — за спиной высота второго этажа, и люди как спасательный батут: начнешь падать — подхватят. На него то и дело наваливались какие-то неясные подмутневшие девчонки, высматривая кого-то в гурьбе, извинялись, толкая сиськами в плечо. Лера не извинялась.