Ковчег детей, или Невероятная одиссея - [16]

— А кушать где?

Оказалось, кровати находятся на чердаке, а деревянные топчаны — в сарае. Предстояло позаботиться и о соломе, чтобы набить матрасики, захваченные из дому. На помощь пришли мальчики, которых возглавил Юра Заводчиков. Он был чуть старше и чуть выше других мальчишек. Сестры Амелины быстро нашли с ним общий язык.

Мальчики принесли и расставили мебель. Девочки убрали пыль и помыли полы. Работа закипела. Вскоре комнату было не узнать.

Катя Амелина достала из чемодана фотографию папы и мамы. Ее примеру последовали и другие. Подумать только, всего десять дней из Петрограда, а кажется, так давно.

— Молодцы, ребята, — похвалила Анна Александровна. — А теперь всем во двор. Там рукомойники.

На обед подали щи и гречневую кашу. Пеший поход и работа утроили и без того немалый аппетит. Дети облизывали ложки.

— Можно добавки? — не слишком уверенно просили они. Кучинская предвидела это. Несколько местных жителей, предупрежденных заранее, напекли вдоволь хлеба, разожгли две полевые кухни.

До вечера времени оставалось довольно много.

— Пойдем гулять, — предложила Ксюша.

— Лучше с мальчишками. Они нас охранять будут.

Девочки принарядились и веселой стайкой в сопровождении Юры Заводчикова и его друзей выпорхнули из казармы.

В то время Миасс представлял собой маленький заштатный городок. Его полусонный провинциальный быт устоялся за многие годы. Даже центральная площадь была пустынной, без каких-либо признаков того, что называют кипением жизни. Ее окружали лишь несколько двухэтажных каменных домов. Остальная застройка была деревянной и одноэтажной.

В последнее время Миасс несколько ожил благодаря появлению военных. И не только русских, но и чехов, поляков и даже французов. За неимением других развлечений офицеры собирались в кондитерской Факерода. Предприимчивый грек угощал своих посетителей различными яствами и напитками, ставшими уже довольно редкими.

Сюда заглянули и колонисты. У них еще оставались деньги, и, сложившись, они заказали по чашечке кофе и пирожному.

Здесь же, в кондитерской, они купили местную газету. Этот маленький листок издавался на грубой и темной оберточной бумаге. Печатались в нем городские новости. Как ни искали подростки хоть несколько строк, хотя бы небольшое упоминание о Петрограде — все напрасно. Наверное, жители Миасса узнавали о том, что делается на белом свете, больше по слухам.

Полакомившись пирожными, ребята пошли на мельницу и плотину, на старинный железоделательный завод. Не прошло и двух часов, как обошли весь город. И сразу стало ясно, что местом прогулок и развлечений станут не улицы, а окрестные леса и горы.

Первое любопытство было удовлетворено, и они вернулись на Златоустовскую улицу, где находилась казарма. Многие дети уже улеглись в постель, не дожидаясь ужина. Так устали.

Анна Александровна все еще находилась в тревоге. Ни телеги с вещами, ни девочек с чемоданом пока не было. Она пошла просить совета у руководительницы колонии. Но в это время заскрипели колеса.

— Анна Александровна, дорогая, — сказала Аня Сужан, — скорей покормите нас, а то помрем с голоду.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ СТРАШНЫЙ ДЕНЬ

Говорят, на новом месте плохо спится. Но сон сморил даже шалунов. Крепко спали и воспитатели. Первый день, когда колония покинула Петроград, и день прибытия в Миасс оказались самыми трудными за все время путешествия.

Наступили те предутренние часы, когда человека можно разбудить разве что выстрелом. Выстрел и раздался. Несколько мальчишек, в том числе и Петя, приникли к окнам. Прибежавший снизу Георгий Иванович запретил зажигать свет и приказал немедленно лечь в постель.

Но разве можно мальчишеское любопытство унять приказом!

При свете луны ребята увидели всадников. При каждом выстреле их кони ржали и становились на дыбы. Видимо, это был передовой разъезд белых.

Назревали новые события.

Но какие? Мальчики пришли к выводу, что под окнами стреляли не случайно. Белые могли подумать, что в казармах находятся военные.

Но к утру все стихло.

Сразу после обеда вновь послышалась стрельба. Сначала отдаленная, а затем все ближе. Несколько шальных пуль попали в стены комнат, где расположились девочки. Началась паника. Воспитатели приказали детям лечь на пол и ползком вывели во внутренний двор, под защиту толстых каменных стен.

С мальчишками было куда труднее. Ворота заперли. Тогда дети перемахнули через забор. Некоторые вылезли в окна. Конечно, среди сорванцов оказались и гатчинцы. Они прокрались вдоль стены. Потом обогнули угол казармы и побежали в сторону леса. Отсюда картина боя была видна как на ладони.

Справа, на склоне холма, залегла цепь чехословацких солдат и стреляла вниз по кустам. Оттуда виднелись вспышки встречных выстрелов.

Ребята были настолько поглощены происходящим, что не замечали ничего вокруг. В ту самую минуту, когда чехословацкая цепь поднялась в атаку, Петя Александров почувствовал ожог на правой лопатке. Он упал, решив, что ранен. Но в следующее мгновение через него перескочила лошадь, а сверху прозвучал грозный окрик:

— Вон по домам!

На мальчишек наскочил казачий разъезд. Возможно, тот самый, что ночью стрелял под окнами. Вот и решил один из всадников для острастки угостить нагайкой. Свинцовая головка, вплетенная в конец казачьей нагайки, надолго оставила рубец на Петиной спине. И в памяти тоже.