Ковбои и индейцы - [97]
Если принюхаться, сквозь запах уксуса можно было различить запах дешевого лосьона после бритья — сладковатый, как от увядающих цветов. Сырую трещину на стене прикрывал выцветший плакат Литтл Ричарда — рот разинут, нога лупит по фортепиано. У окна приютился обшарпанный телевизор, антенной ему служили плечики для одежды. Обои с цветочным узором поверху отошли, открыв коричневую стену. У стены стояли загадочные черные пластиковые мешки. На полу высилась гора грязного белья. По углам навалены высоченные, перевязанные бечевкой стопки пожелтевших газет. Только один угол оставался свободен.
В этом дальнем от двери углу стояла внушительная стереосистема, гладкая, черная, блестящая, с множеством кнопок, которых тут было больше, чем на панели «Конкорда»; мигали маленькие огоньки. На стенах развешаны огромные, прямо-таки чудовищные динамики. Вся эта техника казалась живым существом, который тихонько урчит в углу и поглядывает на Эдди, излучая опасное спокойствие. И стоила она явно дороже всех остальных вещей, вместе взятых. Возможно, сказал Джейк, но он покупал по оптовой цене.
— Вот эту вещь я бы взял с собой на необитаемый остров, Эдди, — рассмеялся он. — Если меня забросит неведомо куда, пусть она будет со мной.
Джейк, лучась гордостью, положил руку на дымчатую крышку проигрывателя, словно позировал для фотографии. Потом подышал на рукав и протер то место, о которое опирался.
— Так как? — спросил он. — Новость-то классная, а?
Эдди сказал «да», но лицо его выдало. Джейк начал допытываться, в чем дело, и в конце концов Эдди поневоле признался, что рассчитывал на серьезную запись. Джейк обиделся и стал уверять, что это очередная ступенька к успеху.
— А кто еще там будет? — спросил Эдди. — На этом рождественском диске, я имею в виду.
— Еще пара неизвестных… ну, то есть… прости, Эд, но это новые группы, в общем, ерунда.
— Кто? — настаивал Эдди.
— Трэш-метал, «Агонизирующая смерть» или вроде того… — Джейк уставился в потолок, что-то подсчитывая на пальцах. — Потом вы, потом Джимми Молния и «Вправленный вывих», «Сексуальные штучки»… кто еще?., ах да, «Четыре блядника Апокалипсиса», они поют «Поиметь Тэтчер», и еще одна-две группы. Мелкая рыбешка. Вы в этой компании, безусловно, самые крутые.
На кухне печально засвистел чайник.
— Они хотят назвать диск «Молодые претенденты», — продолжал Джейк. — Группы, которые в девяностых, скорее всего, пойдут в гору. — Он опять оживился и хлопнул Эдди по плечу. — Это ты, Эдди, ты, дружище.
Эдди спросил, есть ли что-нибудь на бумаге. Джейк отвечал, что пока нет, но завтра утром привезут контракт. Шесть сотен нужны, чтобы сделать хорошую запись. Он уже договорился со студией в «Раундхаусе». Сам все организует, чтобы уменьшить расходы. Уже позвонил «Сакс машин», они тоже будут участвовать в записи, бесплатно. А когда запись выйдет, «Мелоди мейкер» всем заплатит.
Эдди шлепнул по ладони пачкой банкнотов.
— Надеюсь, деньги не пойдут на ветер, Джейк, — сказал он.
Джейк состроил оскорбленную мину. Поставил чайник и протянул Эдди телефонную трубку:
— Позвони им. Позвони прямо сейчас.
— Да брось ты, Джейк! — Эдди рассмеялся.
— Нет, черт побери, Эдди Вираго! Из кожи вон лезу ради вас — и вот благодарность! Давай звони, проверяй!
Эдди еще раз извинился.
— Знаешь что? — Джейк прямо задохнулся. — Знаешь, что я тебе скажу, Эдди? Засранец ты!
Эдди сказал, что вовсе не хотел быть неблагодарным. Джейк судорожно закурил.
— Благодарность! — фыркнул он. — Да ты понятия не имеешь, что это такое!
Он глубоко затянулся и закашлялся. Эдди положил деньги на стол.
— Убери! — крикнул Джейк. — Давай забирай их назад, гадюка, и сам объясняй остальным, что один из самых крутых музыкальных журналов этой страны, с выходом на Эй-би-си, для мистера Эдди Вираго, мать его, недостаточно хорош!
Эдди в третий раз извинился.
Джейк ушел на кухню, захлопнув за собой дверь. Секунд через пять он вернулся, опустил голову и попросил прощения, закрывая лицо толстыми пальцами.
— «Прости» — самое трудное слово на свете, — сказал он. — Это все от волнения. Волнение в голову ударило.
— Остынь, Джейк, — сказал Эдди. — Я правда в восторге.
Они уселись у Джейка на кухне, болтая и куря один косячок на двоих.
Стены кухни были сплошь увешаны фотографиями рок-звезд с автографами, так что ни клочка свободного места не оставалось. Боб Гелдоф. Сид Вишез. Морриссон. Прямо по центру — фотография Джейка в обнимку с несколько растерянным и ошеломленным Джоном Ленноном. Фотография была датирована 1975 годом. По словам Джейка, он тогда был обсаженным в дым.
— Да, Леннон, — грустно проговорил он, — какая потеря, старик, какая потеря!
Они заговорили о будущем. Это начало, сказал Джейк. Теперь все пойдет как по маслу. Контракты, турне, интервью, съемки на телевидении. Всё, сказал Джейк, теперь только вперед к вершине. Эдди и его группу ждут большие дела. Ведь строить карьеру в музыкальном бизнесе — это вроде как строить стену. Нужен прочный фундамент, тогда все будет тип-топ.
Когда за окном начало темнеть, Джейк выложил последние несколько таблеток «экстази», которые берег на Рождество. Обычно он не промышляет такими вещами, но сегодня великий день для всех.
