Коварство и любовь. Перчатка - [10]
Жена. Спаси нас, Господи!
Миллер. Надо самим-то не плошать. На что больше рассчитывать этакому ветрогону? Девушка – красавица, стройная, ловкая. Что живет не в хоромах – не беда. С вами, бабами, на это сквозь пальцы смотрят; дал бы только Бог местечко par terre – только бы моему хвату эту статью обработать, а там… Э, все пойдет, как по маслу… вот как у нашего Роднея, когда он носом француза почует: тут ему и море по колено. Я его и не виню. Человек бо есть. Как этого не знать?
Жена. Прочитал бы ты только, какие чудесные записочки пишет майор твоей дочери. Боже мой, да из них как белый день ясно, что ему только ее сердце дорого!
Миллер. Так и есть! Кошку бьют, а невестке наметки дают. Эх, ты! Кому охота до тела добраться, стоит только на переговоры доброе сердце послать. Как я-то сам действовал?.. Только бы того добиться, чтобы сердца-то поладили, а там – живо: по их примеру и тело с телом поладят. Челядь берет пример с господ, и глядишь, серебряный-то месяц окажется под конец просто сводником.
Жена. Посмотри, какие книги отличные присылает господин майор! Луиза по ним все молится.
Миллер (свистит). Как же! Молится! Держи карман! Натуральные соки природы еще слишком тяжелы для нежного желудка его милости; ему надо отдать их сначала притомить в адской, ядовитой сочинительской кухне. В печку эту дрянь! Девка наберется из них Бог знает каких заоблачных фантазий, кровь забурлит, как от шпанских мушек: прощай тогда и малая толика религии, что кое-как с великим трудом поддерживал в ней отец. В печку, говорю! Девка набьет себе всякой дьявольщины в голову; нагулявшись в этом небывалом царстве, под конец и дороги домой не найдет, забудет, станет стыдиться, что отец ее – скрипач Миллер, и кончится тем, что не будет у меня хорошего, честного зятя, который мог бы мне быть таким отличным преемником. Нет, черт меня побери! (Вскакивает, с сердцем.) Сейчас же за дело! И майору… Да, я покажу майору… где Бог, а где порог! (Хочет идти.)
Жена. Будь же благоразумен, Миллер! Сколько получили мы одними подарками…
Миллер (возвращается и останавливается перед нею). Ценой чести дочерней? Убирайся к черту, гнусная сводня! Да скорее я пойду по миру со своею виолончелью и стану давать свои концерты за миску похлебки; скорее разобью свой инструмент и стану навоз в нем возить, чем притронусь к деньгам, за которые единственное дитя мое продаст свою душу и вечное блаженство! Брось свой проклятый кофе да перестань табак нюхать, не для чего тебе водить дочь на рынок – лицом торговать. Я и сыт был, и всегда была у меня хорошая рубашка на теле, прежде чем затесался ко мне в дом этот расфуфыренный франт!
Жена. Зря-то пыли не подымай! Так вот весь и загорелся! Я одно говорю – не следует нам пренебрегать майором: ведь он сын президента.
Миллер. Вот в чем штука-то! Да поэтому, именно поэтому-то и надо сегодня же положить всему конец! Президент еще поблагодарит меня, если он честный отец. Почисть-ка мне мой красный плисовый кафтан: отправлюсь к его превосходительству. Я его превосходительству скажу: «Вашего превосходительства сынку приглянулась моя дочь: в жены она ему не годится, в любовницы – слишком накладно!» – и баста! Меня зовут Миллер!
Явление II
Те же и секретарь Вурм.
Жена. А, с добрым утром, господин секретарь! Наконец-то вы опять доставляете нам удовольствие…
Вурм. Полноте, полноте, кумушка! При милостях высокого дворянства что уж за удовольствие от нас, мещан?
Жена. Уж чего-то вы не скажете! Господин майор фон Вальтер точно утешают нас время от времени своей высокой милостью, но из-за этого мы никем не пренебрегаем.
Миллер (с досадой). Дай кресло, жена! Кладите вашу шляпу, господин секретарь.
Вурм (кладет шляпу и палку и садится). Ну, а как здоровье моей будущей… или бывшей?.. Я надеюсь… ведь я увижу ее – мадемуазель Луизу?
Жена. Благодарим за внимание, господин секретарь! Дочь у меня вовсе не спесива.
Миллер (сердито толкает ее в бок). Жена!
Жена. Жаль, что она не может иметь чести видеться с вами. Она у обедни.
Вурм. Приятно слышать! приятно слышать! У меня будет, значит, богомольная, богобоязненная жена!
Жена (улыбаясь с глупой важностью). Да… только…
Миллер (заметно смутясь, дергает ее за ухо). Жена!
Жена. Если мы можем служить вам чем другим, господин секретарь, – с полным нашим удовольствием…
Вурм (лукаво щурясь). Чем другим? Душевно вас благодарю! душевно!.. Гм! гм!
Жена. Разумеется – вы, господин секретарь, и сами рассудите…
Миллер (вне себя от досады, толкает жену сзади). Жена!
Жена. Рыба ищет – где глубже, а человек – где лучше. Не отнимать же нам счастья у единственного своего детища? (Со спесью.) Вы сами, верно, замечаете, господин секретарь.
Вурм (тревожно двигается на кресле, почесывает за ухом и поправляет на себе манжеты и жабо). Замечаю? То есть… Да… что вы хотите сказать?
Жена. Я… я хотела только… я говорю… (Откашливается.) Так как Господу Богу угодно, чтобы дочь моя была знатной бароншей…
Вурм (вскакивает). Что вы такое говорите? что такое?
Миллер. Сидите, сидите, господин Вурм! Не слушайте глупой бабы! Выдумала какую-то знатную бароншу! Этакая болтовня ослиная!
