Котовский. Книга 1. Человек-легенда - [44]
— Вот когда я его наконец сцапаю!
Хаджи-Коли даже зарумянился, услышав эту весть. Как собака-ищейка, напавшая на след, он повел мясистым носом, словно предназначенным, чтобы выслеживать.
— Сегодня же познакомимся с расположением улиц в этом районе города, — сказал он задрожавшим голосом. — Всегда полезно знать, где имеются проходные дворы, тупики, низкие заборы…
Он взял с собой нескольких переодетых городовых и пошел бродить по улицам. Было темно. Кишинев освещался скупо.
В девять часов вечера Хаджи-Коли и тащившиеся поблизости неуклюжие в чужом платье городовые спускались вниз по Теобашевской улице. Хаджи-Коли устал и подумывал, что пора закончить эту прогулку, что, как говорится, утро вечера мудренее.
И тут грудь с грудью столкнулся с Котовским! Оба были так ошеломлены, что одно мгновение стояли друг против друга, не двигаясь. Встреча была так неожиданна, что пристав не успел даже выхватить револьвер. Он только смотрел, вытаращив глаза.
Котовский бросился бежать вверх по Теобашевской.
— Держи! Стреляй, черт вас побери! — опомнился наконец пристав. Стреляй, говорят вам! Головы оторву!
Городовые пыхтели, вытаскивали из карманов наганы. Наганы были тяжелые и оттягивали карманы кургузых пиджаков. Вытащили. Начали беспорядочно стрелять в темноту. Слышно было, как посвистывали пули.
Котовский исчез.
Городовые продолжали стрелять. Они не целились и с явным удовольствием бахали из наганов, оглядываясь, чтобы не поранить друг друга.
— Отставить! — закричал Хаджи-Коли. — Стрелять не умеете, собачье отродье! Вот он — здесь был, около вас! А вы что? Рты разинули, остолопы?!
— Так ведь тёмно! — оправдывались городовые. — Разве попадешь?
— «Тёмно!» «Тёмно!» Сами вы — темнота непроходимая! Дубины стоеросовые! Деревня-матушка! Где только понабирали таких? Убить человека не могут!
— Кабы он стоял, — почесывали городовые затылки, — тогда почему не убить.
— Упустить из-под самого носа! — не унимался пристав. — Такой исключительный случай! Никогда себе этого не прощу!
Городовые виновато молчали.
Между тем Котовский был ранен. Он превозмог страшную боль, собрал все силы, перемахнул через забор и упал на что-то мягкое и душистое.
«Цветы, — догадался он, ощупывая вокруг руками. — Кусты высокие, вероятно, георгины… И ведь не пускали меня — так нет, потащился! Как же это вышло?»
Лег поудобнее, стараясь не задевать раненую ногу. Прислушиваясь, стал разбираться в создавшемся положении.
Да, выйти на улицу, когда по всему городу рыщет полиция, — более необдуманного поступка нельзя было представить. Но мог ли он навлекать беду на этих людей, предоставивших ему убежище? Хозяин дома пришел сегодня встревоженный.
— Кажется, пронюхали… — промолвил он. — Сейчас меня лавочник спрашивает: «Никак, квартиранта нашли, Максимыч?» — «Какого, говорю, квартиранта? Чего выдумываете?» — «Я, — отвечает, — ничего, меня это не касается, нет так нет, пускай будет по-вашему…»
Хозяева даже не намекнули, что Котовскому надо уходить. Он сам собрался. Они уговаривали остаться. Но он уверил, что так будет благоразумнее, что у него есть товарищ в железнодорожном поселке… Распрощался с хозяевами и вышел.
И надо же было нарваться на полицию!
Котовский тихо лежал в кустах. Здесь его трудно было обнаружить, между тем ему отлично было видно все пространство чистенького дворика. Он держал револьвер наготове.
«Если найдут, буду отбиваться. Эта публика храбростью не отличается».
Но погоня затихла. Котовский попробовал встать. Правая нога мучительно болела.
Где он находится? Что-то напоминает это крыльцо… Если направо, в углу двора, акация и возле акации скворечник, значит, это квартира Прусакова…
Скворечник был ясно виден на фоне неба. Прусаковы! Котовский не знаком с ними, но однажды вместе с Иваном Павловичем они вошли во двор, Иван Павлович принес им заказ…
Изумительная память пришла на помощь. Котовский смело нажал кнопку электрического звонка. Вошел. Думал, что потеряет сознание. «Ничего. Надо держаться. Прусаков. Николай Михайлович Прусаков».
— Николай Михайлович! Я Котовский, помогите мне, я ранен, меня преследует полиция, мне надо скрыться.
Женщина. Смотрит серьезно и, кажется, сочувственно.
— Коля, выйди на крыльцо, взгляни, нет ли кого. Сюда не пускай ни в коем случае, слышишь?
Она решительно приступила к делу. Осмотрела раны. Обе раны были на правой ноге. Промыла, смазала йодом, забинтовала.
— На улице тихо, — вернулся Николай Михайлович. — Но что же нам дальше с ним делать? Здесь небезопасно. Они перероют теперь весь район.
— Возьми извозчика и отвези его к Валентине Сергеевне. Она не откажет. Это наша хорошая знакомая, — пояснила она Котовскому.
— Да, пожалуй. К ней-то уж никто не сунется. Глушь. Место как раз будет подходящее, — согласился Николай Михайлович.
В извозчичьей пролетке было тряско, и нога опять заныла. Ехали долго. Большая Медведица переливалась семью звездами над самой дугой. Спина извозчика заслоняла половину звездного неба.
— Это, кажется, Гончарная улица? — спросил вдруг Котовский.
— Гончарная.
— Я попрошу здесь остановиться. Мне тут надо навестить одного знакомого…
— Но как же вы…
Вторая книга романа «Котовский» — «Эстафета жизни» завершает дилогию о бессмертном комбриге. Она рассказывает о жизни и деятельности Г. И. Котовского в период 1921–1925 гг., о его дружбе с М. В. Фрунзе.Бориса Дмитриевича Четверикова мы знаем также по книгам «Сытая земля», «Атава», «Волшебное кольцо», «Бурьян», «Малиновые дни», «Любань», «Солнечные рассказы», «Будни», «Голубая река», «Бессмертие», «Деловые люди», «Утро», «Навстречу солнцу» и другим.
Роман «Котовский» написан Борисом Четвериковым в послевоенный период (1957–1964). Большой многолетний труд писателя посвящен человеку, чьи дела легендарны, а имя бессмертно. Автор ведет повествование от раннего детства до последних минут жизни Григория Ивановича Котовского. В первой книге писатель показывает, как формировалось сознание Котовского — мальчика, подростка, юноши, который в силу жизненных условий задумывается над тем, почему в мире есть богатые и бедные, добро и зло. Не сразу пришел Котовский к пониманию идей социализма, к осознанной борьбе со старым миром.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Роман воскрешает суровое и величественное время, когда советские воины грудью заслонили Родину от смертельной опасности.Писатель пристально прослеживает своеобычные судьбы своих героев. Действие романа развивается на Смоленщине, в Белоруссии.
Роман "Клокотала Украина" - эпическое полотно о подготовке и первом этапе освободительной войны украинского народа против польской шляхты в середине XVII столетия. В романе представлена широкая картина событий бурного десятилетия 1638-1648 годов. Автор показывает, как в украинских народных массах созрела идея восстания против гнета польской шляхты и католической церкви, как возникла и укрепилась в народном сознании идея воссоединения с братским русским народом и как, наконец, загремели первые громы восстания, вскоре превратившегося в грандиозную по тому времени войну.
Роман посвящен завершающему этапу гражданской войны — прославленным в песнях боям у Каховки, легендарному штурму Перекопа. В нем убедительно и ярко показана руководящая роль Коммунистической партии в организации защиты завоеваний Октября, боевое единство украинского, русского и других народов в борьбе с врагами.В романе наряду с историческими героями гражданской войны (М. В. Фрунзе, Иван Оленчук — крестьянин, проводник красных частей через Сиваш, и другие) выведена целая галерея простых тружеников и воинов.
В данном произведении показан мир глазами офицера, которому предстоит на практике учиться воевать вместе со своими подчинёнными. Быть беспощадным к людям, давшим слабину, или уметь прощать? Бездумно подчиняться приказам или постараться сохранить жизни людей? Сражаться насмерть или биться, чтобы жить? Читателю предстоит увидеть небольшой промежуток времени, за который очень сильно изменился взгляд на войну сначала небольшой группы людей, а впоследствии - всей армии.