Кот – золотой хвост - [15]

Николай Николаевич обомлел.

Он ждал этого, но этого быть не могло.

– Как?! – Николай Николаевич оглянулся на кота, который, облизываясь, всё еще сидел в коридоре. – Кто это? Что это?

– Не узнаёшь? Молодка твоя Асланова Дина. Погладить меня изволила.

– А сундук?

– Что сундук?

– Где сундук, я спрашиваю?

– Чей сундук?

– Твой!

– То-то и оно, что мой, – буркнул кот. – Как пришел, так и ушел: ножками.

– А она?

– Что она?

– Кончай, Степан Васильевич! – взмолился Николай Николаевич. – Твои ведь штучки!

– Вот еще, – усмехнулся кот.

И по виду его было непонятно, врет он или просто обманывает.

– Убери сию минуту! – зашипел на него Николай Николаевич.

– Возьми да и выгони, коли не нравится, – резонно ответил кот. – Я при чем, если?скус такой? Явление. Мне явления не положены. У меня такого права нет – живых людей вызывать. Может, искус, а может, предлог или, скажем, совпадение сути…

20

Рыжий кот изъяснялся непонятно, значительно и готов был говорить еще долго, но тут пол под ногами Николая Николаевича хрустнул.

Фея резко обернулась, вскочила. В лице ее не было ясности, утомленное ночное лицо.

– Простите, – торопливо заговорила она, – может быть, я назойлива… Но мне не к кому было идти. Понимаете? Не к кому! Разумеется, вас я совсем не знаю. Но это еще лучше показывает, в каком отчаянном положении я очутилась… Дело в том, что… Да не стойте же вы в дверях, наконец! – вспыхнула она. – Глупо, и соседи могут увидеть, а мне это ни к чему.

– У меня нет соседей, – тупо сказал Николай Николаевич, придерживая дверь рукой.

– Я знаю! – резко сказала она. – Это так, машинально. Привычка с ходу мотивировать. Я знаю, что вы живете один. Собственно, это и есть одна из причин, почему… Но давайте по порядку. Может быть, вы все-таки войдете?

– Ничего, я здесь постою, – сказал Николай Николаевич.

– Ради бога, – ледяным голосом проговорила она. – Я и сама могу подойти.

Но не сделала ни шагу, осталась стоять спиной к окну.

– Может быть, вы спросите, как я сюда попала?

– Нет, – печально сказал Николай Николаевич, – этого я ни за что не спрошу.

– А напрасно. Ничего странного здесь нет. Просто шла по улице и думала о вас.

– Среди ночи?

– Да, среди ночи, почему бы нет? Разве я не могу думать о вас в любое время суток?

– Хорошо, не будем больше об этом.

– Правильно, не будем. Вошла в ваш подъезд, поднялась на ваш этаж. Дверь вашей квартиры была плохо захлопнута… Вот и всё. Вы же очень рассеянный, Николай Николаевич. Вы не замечали, как я полгода ходила за вами по пятам.

– Вы? За мной? По пятам? Полгода? – Николай Николаевич прижал руку к сердцу.

– Да, целых полгода. Сначала мне было смешно, вы так странно размахиваете руками на ходу, горбитесь, разговариваете сами с собой, читаете вслух стихи. Разумеется, я ходила не одна. С девочками из класса. Построимся гуськом – и шагаем за вами следом. Все оборачиваются, смеются, а вы так ни разу и не заметили. Девчонки хохотали как сумасшедшие, бросали в вас ледышками, кривлялись. Это еще зимой началось. А потом мне надоели эти шутки. Если это можно назвать шутками. Детские глупости. Две недели назад мы стояли у ворот, я и наши девочки. Знаете, где я живу? Точнее, жила. Нет, конечно. Впрочем, это неважно. Короче, они опять начали глупить. Оборжали вас, так это у нас называется. Вы прошли мимо и даже не взглянули. Тогда я сказала девчонкам: „Вы дуры, а он человек. Он живет своей жизнью, а у вас своей жизни нет“. Разругались все со мной и ушли, а я вас догнала. Вас легко догнать, вы медленно идете. Дошла за вами до самого дома, по лестнице поднялась, всё хотела заговорить, но вы так странно под ноги себе смотрели… Очень угрюмо. И я подумала: не сейчас. А потом этот дурацкий инцидент с Уайльдом. Если вы придали этому значение, то ошибаетесь… Прошли тургеневские времена. Многие даже бравируют этим. И я – предупреждаю вас – совсем не исключение. Но с этим парнем мне было всё равно. Что да, что нет. Он – функция, не больше. Производное от моей самостоятельности.

– Напрасно вы так о друзьях, – горько сказал Николай Николаевич.

– Он мне не друг! У меня нет друзей. Да и что такое друзья?

– Это тоже напрасно.

Фея опустила голову.

– Вы знаете, перед вами я просто теряюсь. Вы настолько другой… У вас обо всем есть собственное мнение. А он на все вопросы: „Чешуя!“ – и только. Мне, если хотите знать, даже в познавательном смысле с ним совершенно неинтересно.

– Он вас обидел?

– Пусть бы только попробовал.

– Ну, дело ваше, – тихо сказал Николай Николаевич. – Зачем же вы все-таки пришли?

– Я насовсем пришла, – ответила она.

– Как?! – Николай Николаевич сделал шаг вперед, сильный ветер его подтолкнул, и, задребезжав, кухонная дверь захлопнулась за его спиной, как стеклянная обложка книги.

В коридоре вскрикнул Степан Васильевич: должно быть, дверью ему прищемило хвост.

А ты не подслушивай.

21

– Что вы сказали?! – вытянув шею, спросил Николай Николаевич.

– Я насовсем ушла, – с полуулыбкой, будто бы торжествуя, сказала фея и, сев на красный обитый кожимитом диванчик, отвернулась.

– Но как же… – Николай Николаевич потерянно оглянулся на дверь.

– Я ушла из дому, – твердо сказала она. – Я ушла из дому и пришла к вам. Что здесь непонятного? Мне некуда было идти, у меня нет друзей, я со всеми поссорилась, я никого не знаю. И гнать меня не вздумайте. Всё равно я не уйду. И ничего уже нельзя изменить. Да вы и не прог?ните меня, я знаю. Не кошка же я, в конце концов.