Кот в сапогах - [4]

Король. Именно так, любезная дочь. Ах, сколь верное слово ты сказала: ад на земле! О, если бы мог я тебе возразить! Если бы суждено мне было остаться в неведенье! Но увы, алмазная моя, мне ли, как говорится, этого не знать! Твоя мамаша, блаженной памяти покойная супруга моя, — ах, принцесса, ты видишь, еще и на склоне лет своих я не могу сдержать горючих слез, — она была хорошей королевой, носила корону с неподражаемым достоинством, — но меня она редко оставляла в покое! Ну, да покоится прах ее в мире рядом с ее царственной родней.

Принцесса. Вы слишком волнуетесь, ваше величество, вам это вредно.

Король. Как только вспомню — ах, дитя мое, как только вспомню, я готов на коленях умолять тебя: будь осмотрительней с женихом! Истинно, истинно говорят: ни жениха, ни полотна не испытаешь средь бела дня! Прописать бы во всех книжках эту истину! Уж как я перестрадал! Ни дня без свары, ночью не заснешь, днем делами не займешься, ни тебе о чем-нибудь подумать спокойно, ни книжку почитать — всегда перебивала. А вот все-таки, незабвенная Клотильда, иной раз томится моя душа по тебе, томится аж до слез, — вот какой я старый дурак.

Принцесса (ласково). Ну полно, папенька, полно!

Король. Дрожь берет, как подумаю об опасностях, которые тебе грозят! Ведь даже если ты и влюбишься, дочь моя, — ах, видала бы ты, какие толстые книжки написаны об этом мудрыми людьми! — то сама твоя страсть опять же может сделать тебя несчастной. Самое счастливое, самое блаженное чувство способно уничтожить нас; любовь — она как стакан у фокусника: вместо нектара тебе подсунут яд, и вот уж ложе твое омочено слезами, и прощай, всякая надежда, всякое утешение.

Трубят в рожок.

Неужто уже к обеду пора? Да нет, это, верно, очередной принц жаждет в тебя влюбиться. Будь начеку, дочь моя, ты единственное мое чадо, и ты представить себе не можешь, как дорого мне твое счастье. (Уходит.)

В партере хлопают.

Фишер. Вот наконец-то сцена, в которой есть здравый смысл.

Шлоссер. Меня она тоже тронула.

Мюллер. Какой великолепный король!

Фишер. Зря только он в короне выступает.

Шлоссер. Да, это разрушает впечатление от него как любящего отца.

Принцесса (оставшись одна). Не понимаю, почему ни один из принцев до сих пор не заронил любовь в мое сердце. Предостережения отца моего постоянно звучат у меня в ушах, он могучий король и в то же время хороший отец, он неустанно думает о моем счастье. Вот только если бы не эти внезапные вспышки отчаяния! Но счастье всегда идет рука об руку с горем. Единственная моя отрада — науки и искусства, все мое счастье — в книгах.

Входит Леандр, придворный ученый.

Леандр. Итак, ваше королевское высочество?

Оба садятся.

Принцесса. Вот, господин Леандр, моя проба пера. Я озаглавила ее «Ночные мысли».

Леандр (пробегая глазами начало). Великолепно! Как оригинально! Ах, мне так и слышится, будто бьет полуночный час! Когда вы это написали?

Принцесса. Вчера днем, после обеда.

Леандр. Какая глубина мысли!.. Только, с вашего высочайшего позволения: «Луна облевает землю печальным светом», — если вы соизволите благосклонно пометить, то тут надобно сказать: «обливает».

Принцесса. Ну хорошо, хорошо, впредь постараюсь запомнить. Ужас как трудно сочинять поэзию. Пяти строчек не напишешь без ошибки.

Леандр. Да, это все причуды языка.

Принцесса. А разве чувства переданы не тонко и нежно?

Леандр. Неподражаемо! Просто уму непостижимо, как такое могло родиться в женском мозгу!

Принцесса. А теперь я хочу попытать себя в ночных сценах на лоне природы. Как вы думаете?

Леандр. О, вы движетесь все дальше, все выше!

Принцесса. Я еще и пьесу начала — «Несчастный мизантроп, или Утраченное спокойствие и обретенная невинность»!

Леандр. Уже одно заглавие восхитительно!

Принцесса. И потом — я ощущаю в себе неодолимый порыв написать какую-нибудь жуткую историю с привидениями. Но, как я уже говорила, — если бы не эти грамматические ошибки!

Леандр. Не печальтесь о них, несравненная! Их легко вычеркнуть.

Входит камердинер.

Камердинер. Прибыл принц Мальсинкский и просит позволения нанести визит вашему королевскому высочеству. (Уходит.)

Леандр. Я откланиваюсь. (Уходит.)

Входят принц Натанаэль Мальсинкский и король.

Король. Вот, принц, моя дочь, юное бесхитростное существо, как видите. (Принцессе, тихо.) Пообходительней с ним, повежливей, дочь моя! Принц видный, прибыл издалека, его страна даже не обозначена на моей карте, я уже посмотрел. Он внушает мне удивительное почтение.

Принцесса. Очень рада иметь удовольствие с вами познакомиться.

Натанаэль. Прекрасная принцесса, слава о вашей красоте столь широко разнеслась по свету, что я приехал из отдаленнейшего его уголка, дабы иметь счастье лицезреть вас лицом к лицу.

Король. Просто поразительно, сколько есть на свете всяких стран и королевств! Вы не поверите, сколько тысяч наследных принцев уже перебывало у нас, чтобы посвататься к моей дочушке! Иной раз валили просто дюжинами, особенно в ясную погоду. И прибывали даже из… вы уж простите меня, топография наука обширная… А в каких краях лежит ваша страна?

Натанаэль. Всемогущий король, если вы, отправившись отсюда, спуститесь сначала вниз по проселочной дороге, потом свернете направо, а когда доедете до горы, то заберете влево и, доехав до моря, поплывете все время прямо, — если, конечно, будет попутный ветер, — то через полтора года, если путешествие пройдет благополучно, вы прибудете прямо в мое королевство.