Костычев - [3]

Часы в те времена были далеко не во всех домах. Ученики, жившие в городе, определяли время по бою часов на башне Рождественской церкви. По воспоминаниям жителей Шацка, часы эти отличались громким и мелодичным боем. Но все же нередко городские ребятишки приходили в училище, когда первый урок уже начался. Костычев никогда не опаздывал на занятия, но каких невероятных трудов и даже мучений это стоило ему самому и его матери! О приобретении часов Костычевы не могли и думать. И вот очень рано, когда еще трудно разобрать, ночь это или уже утро, Евдокия Ивановна вставала по пению петухов и будила Павлушу. Он съедал две-три картошки, запивал квасом, складывал в котомку книжки, тетради, кусок ржаного хлеба с солью, одевался и отправлялся в далекий путь.

В любую погоду, в метель и лютый мороз, шагал двенадцатилетний мальчик по проселочной дороге от Карнаухова до Шацка.

По субботам, когда в Шацке был базарный день, Павла подвозили карнауховские и колтыринские мужики. Маленький «грамотей» и «книжник» внушал им уважение, и они охотно оказывали ему такую услугу. Но это было только один раз в неделю.

Надо было обладать большой силой воли, чтобы вынести все эти трудности. Они закалили Павла: он привык работать и учиться в любых условиях, всю жизнь был неутомимым.

Шацк был небольшим, захолустным городком. Основание его относится к XVI столетию. В летописи 1553 года записано, что «по Указу Государя царя и Великого Князя Иоанна Васильевича всея Руси, строен город на Шацких воротах, на реке Шате… для удержания татарских набегов». Город располагался по обе стороны небольшой реки Шати — притока Цны. В городе было много ремесленников, купцов, шла торговля хлебом, пенькой, салом. Открывались здесь и ярмарки — «в десятую неделю по пасхе ежегодно». Пойти посмотреть ярмарку, если суметь скопить 1–2 копейки, покататься на карусели — вот и все развлечения, на которые мог рассчитывать ученик уездного училища.

Все казенные здания в городе находились в крайне плохом состоянии: печи дымили, крыши протекали, стекол во многих домах не было. По описаниям И. И. Дубасова, большого знатока Тамбовщины, главные города губернии — Тамбов и Шацк — «отличались замечательной убогостью». В этих описаниях несколько строк посвящено и Шацкому училищу: «…экономическая часть… отличалась крайней несложностью. Для училища на городские средства куплено было» несколько дешевых учебников, несколько фунтов сальных свечей и 10 возов дров».

Однако для Костычева, который привык жить в курной избе (в Шацком уезде в то время изб с печными трубами почти не было), училище представлялось очень удобным местом для занятий. Здесь были книги, которые он так любил, появились новые товарищи, были, наконец, учителя; некоторые из них внушали мальчику большое уважение.

Начальные и средние учебные заведения в России того времени действовали на основе реакционного николаевского устава 1828 года, разработанного министром просвещения А. С. Шишковым{Этот устав был упразднен и заменен новым только в 1864 году}.

Самодержавие всячески мешало распространению образования и грамотности в народе. В уездных училищах, которые предназначались для недворянских детей, было упразднено преподавание физики и естественной истории, но значительно увеличено число часов на «закон божий». Программы были построены так, чтобы ученики, окончившие уездные училища, не могли поступить в гимназии и в университеты.

Шишков писал, что воспитание юношества в училищах должно оберегать его от заразы «лжемудрыми умствованиями, веротленными мечтаниями, пухлою гордостью и пагубным самолюбием». «Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного… Науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их… противно истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ… принесло бы более вреда, нежели пользы».

Николай I, утвердив в 1845 году значительное увеличение платы за обучение в университетах и гимназиях, говорил, что это сделано «не столько для усиления экономических сумм учебных заведений, сколько для удержания стремления юношества к образованию в пределах некоторой соразмерности с гражданским бытом разнородных сословий».

Инспектор Министерства народного просвещения ярый реакционер Буняковский считал, что в школах, где учатся крепостные, совсем не следует преподавать естественные науки. «Отменение общей географии и физики, — утверждал он, — не принесет вреда плану заведения».

«Само собою разумеется, — мотивировал это заключение Буняковский, — что поводом к исключению сих наук я не считаю вредное, по сущности их, влияние на умы воспитанников, но эту меру предлагаю только для уменьшения итога познаний, приобретаемых учащимися крепостного состояния».

Неудивительно, что народное образование в России в первой половине прошлого века имело слабые успехи. Грамотность особенно плохо распространялась среди крестьян. Едва ли один из тысячи умел читать и писать.

Вполне возможно, что Костычев был в Шацком училище единственным учеником из крепостных. В 1863 году, то-есть после крестьянской реформы, в этом училище из общего числа 66 учеников было всего 7 из «казаков и сельского сословия». Остальные 59 были детьми дворян, почетных граждан, купцов.