Костяной человек - [12]

Стоянка была заполнена затейливо украшенными платформами, их тягачи рокотали и выпускали клубы дыма. На одном фургоне с платформой без бортов возвышался средневековый замок; на другом - развалины целого дворца, с торчащими вверх башенками, с летучими мышами, подпрыгивающими на эластичных шнурках, с волшебным светом, просачивающимся сквозь ставни. Еще один тягач тащил макет кладбища, где безумный ученый и человек-зверь обкладывали надгробья сухим льдом.

Конлин бродил по стоянке, и казалось, никто не обращал на него внимания. Там были и другие люди без костюмов - родственники и друзья участников Парада, помогающие им, как техники автогонщикам на пит-стопе. Там же находились служащие, поглядывающие на часы, возможно, следящие за соблюдением правил безопасности. «Запрещено поджигать тряпки, включать бензопилы». Конлин время от времени прижимал левую руку к туловищу, чтобы убедиться, что его верный австрийский друг скрыт от посторонних глаз. Там были и другие туристы, вытягивающие шеи и слишком громко разговаривающие, словно то, что они проделали такой дальний путь, давало им особые права.

- Иде он? - проблеяла женщина на диалекте Новой Англии. - Иде Костяной человек?

- Он любит появляться эффектно, - весело крикнул один из служащих, пробегая мимо. - С самого начала его может и не быть, но он никогда не пропускает Парад! - Конлин был совершенно уверен, что это тот же полный седовласый бизнесмен, которого он видел выходящим из «Кухни Стейси».

Конлин добрался до дальнего угла парковки, вдали от света, от ярких фар полицейского автомобиля, которому предстояло возглавить действо и повести его под ветвям деревьев, под звездами октября. Обернулся и прислонился спиной к стволу дерева. Всегда на краю толпы, в темных углах - это Конлин. Когда он был ребенком, в такую ночь он обычно старался держаться позади всех, невидимкой, и редко подходил к дверям за конфетами.

Он любил наблюдать за другими детьми, смотреть, как они играют, как вместе бегают, останавливаются и уносятся в другую сторону. Конлин никогда не был по-настоящему одним из них, но постоянно изучал их и мог действовать среди них, когда ему было нужно. Он знал, что они собираются делать, о чем они думают. Он всегда чувствовал испуганных, слабых. Больных.

«Больные» могли быть самыми разными. Однажды больным оказался мальчик по имени Брайен Дилэни.

Они учились в третьем классе, Конлин и Брайен, им было по восемь лет. Мама Брайена где-то пропадала по ночам; родители Конли-на напивались до бесчувствия, и их не волновало, чем он занят. Поэтому и Брайен, и Конлин бродили по всему городу. Они не были друзьями. Конлин следил за Брайеном, потому что мог это делать незаметно - наблюдать. И увидеть, что сделал другой одинокий мальчик в ту ночь ночей.

В уединенном месте между парком и железнодорожной колеей Брайен опустился на колени у каких-то кустов и долго стоял там, спиной к улице. Конлин, подглядывавший из-за пучка побуревшей травы, не видел, что он делает, не мог определить, что именно Брайен держит в руках, когда тот встал.

Не мог определить, пока не увидел трясущиеся плечи Брайена, не услышал вой, не увидел хлещущий хвост. В памяти Конлина остался резкий хруст, но это могло быть плодом воображения впечатлительного мальчишки. Затем Брайен обернулся с бессмысленной улыбкой и выронил из исцарапанных рук на тротуар кота. Кот упал на бок с глухим стуком, странно скрученный. И мертвый. Его зеленые глаза были открыты и неподвижны.

Тут Брайен увидел Конлина, который остолбенел от удивления. Не от возмущения, нет, Конлину не было жаль кота. Но какое-то чувство охватывало его, изумление, заполняющее его грудную клетку, словно надувающийся воздушный шарик, так что трудно стало дышать. Будто во сне, он подошел прямо к Брайену, перевел взгляд с кота на пустые глаза Брайена.

Кот только что был живым. А теперь уже нет. Конлин взглянул на свои собственные руки, словно увидел их впервые. Потом обхватил ими шею Брайена, будто ставил какой-то безумный, любопытный эксперимент. Даже когда глаза Брайена вылезли из орбит, они почему-то остались пустыми, но он царапался и вырывался, как минуту назад делал кот.

Кто-то нашел Брайена в другом городке в пустом товарном вагоне рядом с мертвым котом. Никто не задал Конлину ни одного вопроса, только однажды в класс пришел детектив и сказал, что если кто-то что-то знает, он просит их поговорить с ним или с учителем. Но все знали, что у Брайена не было друзей. Никого и никогда не было рядом с Брайеном… кроме той ночи, когда он умер, когда, как решили, он стал жертвой какого-то бродяги, проезжавшего по железной дороге.

Конлин поскреб подбородок, наблюдая, как Парад обретает форму. Он и сейчас мысленно ясно видел Брайена Дилэни, будто это случилось вчера. Психиатр, вероятно, сказал бы, что Брайен убил кота, потому что в мире могущественных, обижавших его взрослых это было существо меньших размеров и слабее его, над которым он мог осуществить свою власть. Конлин знал, что все гораздо проще. Он не сомневался: Брайен, как и он сам, родился без той изоляции, которая большинству людей сохраняет внутри немного тепла. Брайен видел Ничто за, под и внутри всей лжи, которую рассказывали о жизни люди. Есть только Ничто. Нет причин быть счастливым, или надеяться, или сожалеть, или испытывать чувство вины. Нет причин бояться.