Костяное веретено - [104]
Вместе они посмотрели на громадный лес в поисках затерянного среди шипов белого замка. Гигантское облако ворон накрыло его, точно саван, одни кружили вокруг высоких башен, а другие сидели на стенах и крепостных валах.
— Отличная история, — заметила Шейн, качая головой.
Фи поняла, что имеет в виду подруга. Всего на секунду она представила, как о них бы написали в детских сказках, картинку, где сама Фи, Шейн и принц стоят на фоне карминно-красных роз. Судя по ухмылке напарницы, Шейн представляла, как пересказывает их приключения какой-нибудь красивой девушке, желательно в таверне.
— Мы едва не погибли, — напомнила ей Фи.
— И все же не умерли, — возразила Шейн, явно не слишком переживая.
Филоре скрестила руки, борясь с улыбкой.
— Мы не нашли никаких сокровищ.
— Мы достали принца. А принцы много стоят.
В смысле за них дают хороший выкуп? Потому что именно так это прозвучало из уст Шейн. Фи невольно хмыкнула.
— Пряха никуда не делась.
— Ладно, тут у нас проблемка, — поморщилась северянка.
— Как ни крути, мы провалились.
Шейн пожала плечами.
— Ну, если на этом закончить, то да. Лично я не люблю бросать дело на полпути. Мы пробрались через весь Терновый лес — а говорили, что это невозможно, — сняли проклятие с принца Андара, улизнули от самой могучей злой ведьмы всех времен и народов и еще и Письмовника заставили из его норы вылезти. Как по мне, хорошее начало, партнер.
Ну если так на все посмотреть… Фи улыбнулась наемнице.
— Но это по-прежнему одноразовая сделка, да, партнер?
Шейн буквально просияла.
— Верно.
Эпилог. Шиповник
Шиповник прислонился к обломкам рухнувшей башни, в тени которой они разбили лагерь, и уставился на звезды, что мигали среди вихрей черной пыли. Ночь плащом накрыла королевство Андар. Впервые в жизни Шиповник видел закат вне стен замка.
Он протянул ноги к маленькому костру, вздрогнув, когда щелкнули колени. Принц сотню лет мечтал вернуться в свое настоящее тело, но о многом забыл или вообще никогда не знал. Руки после пробежки через лес испещряли алые царапины. Ноги скрипели, словно деревянные, и он бы сейчас не двинулся с места даже под угрозой смерти. Принц отчаянно чихал, когда пыль попадала ему в нос. Но было что-то приятное в каждом укусе, синяке и боли — потому что Шиповник их чувствовал. Он мог чувствовать всё.
Принц посмотрел на свои пальцы, вспоминая золотые нити. Колдун перемотал ему раны тонкими полосками белой бумаги, исписанными изящными буквами Священной Розы. Этот язык Шиповник знал. В ту же секунду, когда бинты закрыли раны, боль исчезла.
Письмовник примостился напротив, готовя новые повязки. Фи и Шейн заснули несколько часов назад. Первая свернулась калачиком рядом с огнем, а вторая раскинулась рядом. Если Шейн вытянется еще дальше, то попадет Фи кулаком в лицо.
Письмовник ласково покачал головой. Грудь принца сжало: он вспомнил такую же полуулыбку на другом лице.
Она появлялась у его сестры Камелии всякий раз, когда Шиповник приносил ей выдернутый с корнем цветок или подсовывал глупое стихотворение в один из гримуаров Великих ведьм, просто чтобы проверить, заметят ли они. Так было всегда.
Теперь, присмотревшись, принц заметил куда больше общего: гибкая фигура, длинные серебристые волосы, многозначительный блеск голубых глаз и замысловатая хрустальная серьга с красным огоньком внутри. Только вблизи становилось понятно, что это роза. Шиповник откинул голову на каменную стену.
— Я должен был понять, что ты правнук Камелии.
Письмовник покачал головой.
— Как? Заклинания, разрушающие проклятия, очень специфичны — я не мог вмешаться без риска изменить результат.
— Я был бы не против, если бы ты его изменил. Хоть немного. — Принц на секунду закрыл глаза, пытаясь не представлять, как его брат с обмотанной золотыми нитями шеей сидит на троне. Шалфей и все прочие обитатели замка еще спали, а Шиповник просто бросил их там.
Письмовник мягко коснулся локтя принца.
— Ты больше ничем не мог им помочь. По крайней мере пока. — Шиповник удивленно вскинул голову, а колдун рассмеялся. — Это не конец. А самое-самое начало.
Принц тяжело сглотнул. Именно это сказала бы Камелия, сиди она тут. Просто вместо клочков бумаги были бы цветы. Боль утраты по-прежнему грызла сердце, но стала чуть тише. Теперь Шиповник знал, что кусочек магии сестры живет в Письмовнике, — и, может, есть другие чародеи, целая череда королевских потомков с голубыми глазами и понимающими улыбками. Может, однажды он их встретит, раз больше не лежит под гнетом проклятья.
Пламя костра заметалось, будто захотело убежать. Принц не думая протянул руку и уже хотел призвать искорки, но Письмовник перехватил его запястье, вдруг посерьезнев.
— Я бы не злоупотреблял этими чарами.
Шиповник отдернул руку:
— Почему?
Колдун склонил голову набок.
— Магия бывает непредсказуемой. Ты очень долго связан с Пряхой. Боюсь, тратя силы, ты становишься более уязвимым. Помни, Шиповник, Великие ведьмы не дали забрать тебя на шестнадцатилетие, но пока Пряха жива, тебе от нее не освободиться.
Принц сглотнул, глядя на свои ладони. Они были мягкими и человеческими, чувствительными там, где в них врезались нити. Но Шиповник до сих пор помнил, как потерял себя, как его костлявые когти сжимали горло Рэд. Он ни за что не хотел снова стать таким.
