Костяная легенда - [32]

Видя, что костяк не собирается ему отвечать, маг повелительно продолжил:

— Раб! Иди и убей Маллодского вепря! Череп принеси мне, а мясо можешь сожрать сам! Мута… Проклятье на твои кости! Оккар!

«Какого вепря?» — очень хотелось переспросить Опалину, но ноги уже сами несли его, в темную чащу.

С Маллодским вепрем он встретился внезапно.

Пробирался осторожно через заросли, слепо повинуясь направлению внутреннего компаса, указывающего на присутствие чего-то крупного и живого впереди.

Опалин не ожидал, что много килограммовая туша щетинистого, с бронированной мордой чудовища, с впечатляющими длинными и острыми клыками, может передвигаться столь быстро и беззвучно. Мгновение назад казалось, что до него еще с десятка два шагов и вот они, уже нос к носу столкнувшись, изучают друг друга.

«А голос-то зверя не соответствует его размерам. Этому лесному чуду больше бы пристал рев льва, а не тоскливые вопли. И, вот как прикажете мне убивать, этого представителя особо крупных свинячих, с весьма нехилой броней, на передней части тела?»

Закончить мысль он не успел. Засопев и глубоко взрыв острым копытом землю, вепрь стремительно бросился на него. Костяное тело среагировало само. Мгновенно сделав длинный шаг в сторону, Опалин исчез с траектории движения живого снаряда. Щит, как ненужный элемент снаряжения сам, словно ожив, соскользнул с руки. Разворачивающийся на ходу, буквально на месте, словно момент инерции для него ничего не значил, вепрь, бросаясь в новую атаку, опять издал тоскливый вопль. И вновь промахнулся. Скорость передвижений и реакция Опалина, была на порядок выше скорости передвижений зверя. Около минуты, продолжалась игра в «костяного тореадора и лесного быка» на узкой опушке, пока зверь не сменил тактику. Теперь он не бросался стремительно, а пользуясь преимуществом в размерах, короткими выпадами пасти, с набором как у горного комбайна клыков, пытался прижать Опалина к деревьям.

«Что-то надо срочно предпринимать!» — стремительной молнией пронеслось в сознании — «Этак он меня загонит в угол и просто размолотит своими копытами!»

Владимир Анатольевич стремительно прыгнул в сторону стараясь выскочить на свободное пространство. Почти балетный пируэт уводящий его тело с линии атаки монстра и молниеносный хлесткий удар шестопером по хребту, проносящегося мимо вепря. Прозвучал сочный хлюп и следующий сразу за ним сухой треск дробящихся позвонков. Неприятный звук ломающихся ребер, протыкающих острыми концами легкие и сердце зверя, возвестил об окончании битвы. Вепря буквально переломило пополам. Сначала, оба противника, не поняли этого. Вепрь пытался, на подгибающихся ногах повернуться к верткому врагу, но тело не слушалось, и пугающие хриплые вопли постепенно переходили в растерянные и жалобные. Опалин опасливо, мелкими шажками, передвигался по широкой дуге, заходя слева от зверя. Тоскливо рыкнув, вепрь воткнулся мордой, в землю, взрытую его копытами. Пылающие устрашающим багровым огнем, узкие глазки монстра, постепенно стекленели.

«Вот ни хрена ж себе! Вот это у меня удар! Сваебой отдыхает! Спрашивается, какого беса я бегал от этого демона, столько времени, испуганным зайцем? Дал бы сразу в лоб! Хотя стоп, не вышло бы. Морда бронированная и череп клиновидной формы. Рассказывали, пулю в упор держит. Или это у медведя?»

Владимир Анатольевич, не приближаясь к туше, рассматривал поверженного монстра. Даже мертвый, превратившийся в неподвижную и безопасную груду плоти, он производил жуткое впечатление. Белоснежные клыки, запятнанные выплеснувшейся из нутра кровью, длинной с лезвие кинжала и треугольной формы, на концах игольчато острые, невольно внушали к себе опасливое уважение. По длинному рылу зверя шли к голове темно-коричневые костяные щитки, обрамляя глаза. Прикрывали шею и горло, спускались башенным щитом на широченную грудь. На конце короткого хвоста базировался массивный костяной шар.

«Хорошо хоть хвост коротковат для ударов, а то кто его знает, подсек бы ноги и все. Похоже, мутант, какой-то, неудачный или наоборот удачный, это как посмотреть. Попытка создать суперзверя, больного на голову мага Жизни. Кстати, а как я ему череп отделю? Ни ножа, ни кинжала ведь с собой нет?»

Потом вспомнив, что Ворант позволил ему съесть вепря, он подобрал щит и принялся разоблачаться. Не торопясь снимал по частям доспех, путаясь в многочисленных ремешках и шнурках, крепящих латы к его кожаному гамбезону и кожаным же шоссам. Марать доспех и поддоспешник кровью и потрохами вепря, во время своей неопрятной трапезы, он не собирался.

«Доставай потом, откуда-нибудь, из области таза, например, гниющие куски мяса. Оттирай от крови латы песком, мучайся. Да и будет ли время. Сплошные неудобства в нынешнем существовании. А свое тело, я потом вымою, благо лесной ручей журчит рядом. И зубы свои, почищу заодно».

Амулет подчинения всему этому не препятствовал. Раб выполнял волю хозяина, а временное ограничение ему установлено не было.

К месту ночевки, волоча за собой, за продетый через ушные раковины длинный прут, череп вепря, он вернулся уже ближе к полудню, когда весь изведшийся в ожидании Ворант, уже не находил себе места. Видя, как неописуемое выражение облегчения, появляется на бледном лице мага с красными, воспаленными от бессонной ночи глазами, он даже ему немного посочувствовал, примерно представляя, каких ужасов напредставлял он себе, когда Опалин не вернулся ни к рассвету, ни к позднему утру. Но Ворант тут же, заставил его пожалеть о мимолетном проявлении чувства доброты к магу. Брызгая слюной, он начал поливать нерасторопного раба самыми грязными оскорблениями, какие он сумел вспомнить. В конце потока не цензурщины он взвизгнул, выкрикивая свой любимый боевой клич «Оккар» с добавлением неведомой абракадабры и Владимир Анатольевич только успев мысленно вскрикнуть: «Вот же сука, магичная!» рухнул в пропасть наполненную болью.