Костотряс - [30]
— А какая тут высота?
— Пара этажей, не больше. Чтобы спуститься, нам сначала нужно будет залезть повыше. Надеюсь, тебя такие вещи не пугают.
— Никак нет, — произнес Зик. — Завсегда не прочь куда-нибудь вскарабкаться.
— Отлично. Налазишься вдоволь.
Одолев мостик, они уперлись в окно соседнего дома. Казалось, здесь дорога и заканчивается, но тут Руди нащупал какую-то рукоять, потянул, и рама ушла внутрь. Они ступили в глубокую, промозглую тьму — точно такую же, как в подвале пекарни, через который Зик пробрался в город.
— Где мы? — прошептал он.
Руди чиркнул спичкой и зажег свечу, хотя солнце вроде бы и не думало заходить.
— В моем-то понимании? В аду, где же еще.
9
Капитанское «отправимся сейчас же» на деле означало «когда вернутся остальные члены экипажа», но Клай заверил Брайар, что задержка на час, не больше, — и собственно, если она отыщет что-нибудь получше, то никто не будет против. Он предложил ей подняться в гондолу и чувствовать себя как дома; желательно только ничего там не трогать.
Сам Клай остался снаружи, углубившись в изучение приборов и настройку регуляторов.
Брайар вскарабкалась по грубой веревочной лестнице, залезла в люк и увидела на удивление просторную кабину — или так лишь казалось из-за царившей в ней пустоты. С рельсов на потолке безжизненно спадали огромные мешки, которые можно было опускать и фиксировать при помощи защелок; на корме и носу громоздились до самого верха ряды бочек и ящиков. Однако середина гондолы оставалась свободной, разве что стеклянные лампы свисали на крюках с балок, словно фонари на обычном корабле; некоторые крепились прямо к стенам — повыше, чтобы никто случайно не задел. Под колпаками вместо фитилей сияли желтым светом колбочки, заполненные жиром. И где только Клай их раздобыл?
Справа, на противоположном конце от входа, в стену было врезано несколько деревянных ступенек. Взойдя по ним, Брайар оказалась в помещении, битком набитом трубами, рукоятями и кнопками. Три четверти стены представляли собой толстое стекло, местами помутневшее, поцарапанное и выщербленное с наружной стороны. Но трещин не было и следа, и, стукнув по нему ногтем, Брайар услышала глухой звук, не слишком напоминающий звон.
Кое-где торчали рычаги в половину ее руки, а то и больше, на капитанском пульте ярко мерцали кнопки. Из пола высовывались педали, с потолочных панелей свисали всякого рода рукояти.
Внезапно, без всякой видимой причины, Брайар охватила пугающая уверенность, что за ней наблюдают. Она застыла на месте, не отрывая взгляда от окна. Сзади не слышалось ни звука — ни шагов, ни скрипа ступенек, ни даже дыхания… и все же она точно знала, что в рубке не одна.
— Фань! — донесся снаружи крик капитана.
Брайар подпрыгнула от неожиданности и обернулась.
Рядом с ней стоял мужчина — до того близко, что при желании мог бы дотронуться до нее.
— Фань, в гондоле женщина! Будь добр, не пугай ее до смерти!
Ростом Фань был не выше Брайар и отличался худобой, в которой, впрочем, не ощущалось ничего хрупкого или болезненного. Черные волосы, отливающие синевой, были начисто выбриты выше лба и сходились на макушке в косичку.
— Здравствуйте, — попытала она счастья.
Он не ответил, лишь сощурил раскосые карие глаза.
Во входном проеме возникла головища Клая.
— Извините, не углядел, — сказал он Брайар. — Нужно было вас предупредить. Фань у нас парень надежный, только больно уж тихий, сукин сын, таких еще поискать надо.
— А он… — начала она, но испугалась, как бы не показаться грубой. И спросила самого мужчину, обладателя штанов не по размеру и китайского жакета; — Вы говорите по-английски?
За него ответил капитан:
— Он ни по-каковски не говорит. Ему язык отрезали — не знаю кто и зачем. Зато по-всякому понимает. Английский, китайский, португальский и бог еще знает что.
Фань отошел в сторонку, достал из матерчатой сумки авиаторскую фуражку и натянул на голову. Сзади в уборе было проделано отверстие для косички.
— Не беспокойтесь на счет него, — заметил Клай. — Он славный малый.
— Тогда почему его так зовут?[9] — поинтересовалась Брайар.
Клай влез к ним по лесенке и сразу же сгорбился. Собственная рубка была для него слишком низкой.
— Под этим именем я его узнал. Одна старушка в китайском квартале — ну, в Калифорнии — уверяла меня, что это означает «честный», «прямой» и не имеет никакого отношения к змеям. Пришлось поверить ей на слово.
— С дороги! — потребовал незнакомый голос.
— А я никому и не мешаю, — ответствовал Клай, не оборачиваясь.
К ним присоединился еще один мужчина, улыбчивый и полноватый. На нем была черная меховая шапка с отворотами, закрывавшими уши, и бурая кожаная куртка, застегнутая на медные пуговицы из разных наборов.
— Родимер, это миссис Уилкс. Миссис Уилкс, это Родимер. Игнорируйте его.
— Игнорировать меня? — Толстяк притворился оскорбленным, но скрыть интереса к Брайар все-таки не сумел. — О, не делайте этого, молю!
Он взял ее за руку и запечатлел на ней сдержанный и искусный поцелуй.
— Хорошо, не буду, — успокоила она его, отнимая руку, и спросила у Клая: — Ну что, теперь все?
— Все. Если бы я нанял кого-нибудь еще, не осталось бы места для груза. Фань, проверь канаты. Родимер, котлы разогреты и готовы к запуску.
Гражданская война в США не утихает. Противоборствующие стороны вооружены чудовищными механизмами — боевыми дирижаблями, шагающими боевыми машинами, мощной и маневренной артиллерией. Смерть собирает богатую жатву на полях сражений, а в госпиталях идет сражение с ней самой. Сестра милосердия Мерси Линч каждый день сталкивается с болью и страданием. Не успев оправиться от известия о гибели мужа, воевавшего в рядах северян, она узнает, что ее отец тяжело болен. Молодая женщина решает разыскать его в далеком Сиэтле, для чего ей придется пересечь истерзанную войной страну.
«Килгор Джонс вылез из своего «Эльдорадо» и пнул дверь, закрывая ее. Дверь отскочила и снова открылась, и ему пришлось толкнуть ее бедром. Старая машина протестующе скрипнула и закачалась, но на этот раз замок защелкнулся – к счастью для него. «Веселый Роджер» был машиной немаленькой, но и водитель у него был такой же.Не будет большой натяжкой сказать, что росту в нем было метра два, а весу, на первый взгляд, – под четверть тонны. Лысый, без фокусов в виде усов и бороды, он носил изрядные бакенбарды, рыжие, отливающие на солнце, и зеркальные очки-пилоты.
Великосветские балы и штыковые атаки, хлыстовские радения и золото Империи, промышленное производство и человеческие отношения — война все превращает в оружие. Красная армия разбита, Советское правительство свергнуто, но гражданская война не окончена. В лесах Тамбовщины разгорается восстание, которое может воскресить Революцию. Новый порядок обязан пресечь это любой ценой. Останется ли что-то человеческое в тех, кто превратил себя в орудия войны?
Когда нацизм охватывает Фатерланд, альбинос Улрик фон Бек вступает в борьбу, чтобы не позволить Адольфу Гитлеру овладеть оккультным мечом Равенбранд. Когда нечеловеческая армия окружает вечный город Танелорн, легендарный альбинос Элрик, последний из рода чародеев-королей из Мелнибонэ, сражается, чтобы вернуть Черный меч, попавший в руки Гейнора Проклятого. По всей мультивселенной финальная битва Хаоса с Законом подходит к концу в последнем томе цикла об Элрике. В него входят романы «Дочь сновидений», «Брат судьбы», «Сын Волка».
Действие происходит в начале XX века. Китай – лакомая территория для всех мировых держав того времени. Шпионские интриги, международные предательства, двойная и тройная игра без всяких правил – естественная среда европейской политики в этом регионе. Автор рассказывает увлекательную, наполненную трагическими событиями и героизмом историю России на Дальнем Востоке.
О судьбе Киллайда Паркса, беженца из цивилизации пьетри, который по прихоти фортуны попал не куда-нибудь, а именно на планету Земля.
Старая история краха некогда могущественного ордена тамплиеров простыми словами.
Попаданчество в мир Древних Свитков. Сюжет в основном следует главному квесту. Насколько возможно избавляюсь от игровых условностей и стараюсь придать больше реалистичности. При этом ГГ — маг, просто потому, что по всем остальным статьям он аборигенам проигрывает. Ну не спортсмен, не полковник ФСБ в отставке. «Мэрисьюшность» в меру, а местами очень даже наоборот. Периодически ГГ отгребает по-взрослому. От автора: Первые главы 4–5 так себе, но потом разошелся, «поймал волну».