Костотряс - [13]
Двери. Четыре двери в тесном коридорчике — одна ведет в кладовку, три другие — в спальни.
Дверь Зика была распахнута.
Она чуть не выронила лампу с пулей заодно. Слепой ужас сдавил ей грудь, пригвоздил к месту.
Стряхнуть его можно было единственным способом — пошевелиться. И она поволокла ноги к коридору. Может статься, к ним нагрянули воры… вот только какое-то первобытное чутье подсказывало ей, что посторонних здесь нет. Слишком законченной казалась пустота, слишком глубоко отдавались звуки. В доме никого не было, в том числе и тех, кому тут находиться не полагалось.
Комната Зика выглядела почти так же, как и за день до этого. Ни особой чистоты, ни беспорядка — личных вещей у мальчика было всего ничего.
И лишь выдвижной ящичек сиротливо лежал на кровати.
Поскольку он был пуст, а Брайар понятия не имела, что могло в нем лежать раньше, она сразу направилась к комоду и проверила остальные. В них тоже ничего не обнаружилось, кроме одинокого носка, который до того зиял дырами, что превратился в сетку.
У мальчика была торба. Точно была: с ней он ходил в школу, когда удостаивал ту посещением. Брайар сама ее смастерила из завалявшихся лоскутов парусины и кожи — шила и шила, пока у нее не получилась достаточно вместительная и крепкая сумка, способная выдержать груз учебников, на которые они едва наскребли денег.
И вот ее-то Брайар и не могла найти.
Быстро обшарив комнату, она ничего не достигла: не было даже намека на то, куда подевался мальчик или сумка… пока ей не пришло на ум опуститься на колени и задрать край одеяла. Под самой кроватью — пусто. А вот под матрасом, между рамой и слежавшейся периной, бросался в глаза бугор правильной формы. Просунув руку, Брайар выудила связку чего-то гладкого и хрустящего между пальцами.
Бумаги. Небольшая пачка бумаг всех форм и размеров. В том числе…
Она перевернула ее, осмотрела спереди и сзади, и легкие сдавило таким ледяным страхом, что стало трудно дышать.
…карта центральных кварталов Сиэтла, разорванная пополам.
Надо полагать, на недостающей половине был изображен старый деловой район — тот, что пал жертвой чудовищного землетрясения, последовавшего за пробным пуском Костотряса… тот, где несколько дней спустя потекли первые струйки Гнили.
Откуда Зик ее взял?
С одного края городского плана виднелась аккуратная линия отрыва, — похоже, раньше он красовался в какой-то книге. Однако скромная Сиэтлская библиотека так и осталась за запретными стенами, и книги в городе теперь встречались редко, а стоили немало. Купить такую ему было бы не по средствам, хотя он мог ее украсть или…
От карты странно пахло. Брайар добрых полминуты продержала ее в руках, прежде чем учуяла запах, — тот оказался до того знакомым, что его легко было не заметить. Она поднесла бумажку к носу и принюхалась. Может, ей это только чудится. Но есть один хороший способ увериться.
Она пробежала по коридору к себе в комнату и принялась копаться в высоком и скрипучем платяном шкафу, пока не нашарила нужную вещь — фрагмент линзы, оставшийся с давних времен, с самых первых и самых тяжелых дней… дней, когда приказ об эвакуации только-только вышел и был довольно расплывчатым. Никто не был до конца уверен, от чего спасается и почему; зато все усвоили, что напасть становится различимой для глаза, если надеть маску или очки с подцвеченными линзами.
Других способов на тот момент не существовало. Спекулянты приторговывали стекляшками прямо на улицах, заламывая неслыханные цены, — и не все линзы были настоящими. Кое-какие повытаскивали из промышленных масок или защитных очков, а подделки подешевле так и вовсе мастерили из обычных моноклей и бутылочных донышек.
О деньгах в ту пору никто не задумывался. Брайар досталась линза размером с ладонь — зато настоящая, и пользы от нее было ничуть не меньше, чем от тех очков, что остались на очистной станции вместе с перчатками.
Она затеплила еще пару свечей и отнесла в комнату Зика. Поставив их рядом с лампой, Брайар поднесла к глазам исцарапанную стекляшку и присмотрелась к вещам, обнаруженным в матрасе. И действительно, все они: карта, всякие листовки, обрывки плакатов — испускали нездоровое, желтое свечение, которое лучше любых табличек указывало на исходящую от них угрозу.
— Гниль, — простонала она.
Бумаги носили обильные следы заразы. До того обильные, строго говоря, что происхождение этих бумаг практически не вызывало сомнений. Едва ли ее сын отдал за них деньги — за диковинки из города, скрытого за исполинской глухой стеной. В некоторых лавках и в самом деле торговали вещичками, оставшимися после эвакуации, но стоили те недешево.
— Черт бы побрал его безмозглых дружков вместе с их дурацкой желтухой, — вырвалось у нее. — Черт бы побрал их всех.
Не без труда поднявшись с колен, она снова сбегала в свою спальню, на сей раз за маской из муслиновой ткани. Прикрыла рот и нос, завязала и лишь тогда рискнула вывалить содержимое тайника на кровать. Подборка оказалась странной, если не сказать больше. Кроме карты, в матрасе хранились старые билеты и афиши, страницы из каких-то романов, вырезки из газет, которым насчитывалось больше лет, чем самому мальчику.
Гражданская война в США не утихает. Противоборствующие стороны вооружены чудовищными механизмами — боевыми дирижаблями, шагающими боевыми машинами, мощной и маневренной артиллерией. Смерть собирает богатую жатву на полях сражений, а в госпиталях идет сражение с ней самой. Сестра милосердия Мерси Линч каждый день сталкивается с болью и страданием. Не успев оправиться от известия о гибели мужа, воевавшего в рядах северян, она узнает, что ее отец тяжело болен. Молодая женщина решает разыскать его в далеком Сиэтле, для чего ей придется пересечь истерзанную войной страну.
«Килгор Джонс вылез из своего «Эльдорадо» и пнул дверь, закрывая ее. Дверь отскочила и снова открылась, и ему пришлось толкнуть ее бедром. Старая машина протестующе скрипнула и закачалась, но на этот раз замок защелкнулся – к счастью для него. «Веселый Роджер» был машиной немаленькой, но и водитель у него был такой же.Не будет большой натяжкой сказать, что росту в нем было метра два, а весу, на первый взгляд, – под четверть тонны. Лысый, без фокусов в виде усов и бороды, он носил изрядные бакенбарды, рыжие, отливающие на солнце, и зеркальные очки-пилоты.
Незаметно минули долгие годы учёбы, остались позади юношеские капризы и грёзы, а взрослая жизнь неожиданно разочаровала одиночеством и скукой. Решив разбавить ежедневную рутину, Роман согласился на небольшое путешествие в честь открытия экспериментальной установки. В составе студенческой группы он посетил утомительную экскурсию и даже стал свидетелем совместной работы учёных из разных стран. Однако Роман и представить не мог, чем впоследствии всё обернётся: одна трагическая случайность, и перед ним открывается неведомый мир, живущий по своим древним неписаным законам. Пытаясь жить по новым правилам, Роман попадает в водоворот кровавых событий.
В Московский уголовный сыск поступила жалоба от видного деятеля партии. Мол, некто, называющий себя волхвом Дорошкой, вторгается в сны супруги партийца и внушает ей ерунду всякую. Надо оградить сны партийных работников и их жён от постороннего вмешательства.
Страна Скади Грин, капитана боевого цеппелина, почти двадцать лет расколота гражданской войной. Однажды жизнь Скади при загадочных обстоятельствах спасает вражеский офицер, запуская цепь событий, изменивших для неё всё. Сможет ли Грин в круговерти боёв и политических интриг разобраться, кто друг, а кто враг, за какую правду она сражается, и что связывает её с тем самым офицером, ставшим для Скади ангелом-хранителем?
Две самые загадочные кампании наполеоновских войн — египетская и русская. Их объединяет многое: враждебность местного населения, растянутость коммуникаций, сложные климатические условия. Обе войны Наполеон проиграл, не проигрывая сражений. Однако после Египта его ждал триумф и императорский трон, а после России лишь дальнейшее падение и скорая катастрофа. О том, что нашел Бонапарт в песках Египта, и что потерял в русских снегах, знают Александр Остужев и его товарищи, ведущие многолетнюю борьбу с завоевателем.
Дорогой читатель!Не ищите описываемых ниже событий ни в истории, ни в географии. Это страна Фантазия, и не более того. Страна Фантазия, где Саладин не умер без наследника, где не пала его империя, потому что у него достало ума загодя усыновить юного христианского пленника, у которого тоже хватило благоразумия не стоять насмерть на своих христианских принципах, а принять ислам и стать царем после Саладина, женившись на его дочери, которая стала матерью следующего императора. Поэтому смерть великого султана не ввергла Восток в кровавый разброд и не отбросила на тысячу лет назад, как на самом деле.Страна Фантазия, где король Джон удержался на троне, получив от сарацинского государя огромную взятку, и мятежным баронам не удалось его свалить.
Космическая эра началась 4 октября 1957 года – в день, когда советские ракетчики вывели на орбиту первый искусственный объект. Они назвали его «Спутник», и это название навсегда закрепилось в языках народов мира. Исторический запуск предопределил развитие космонавтики на десятилетия вперед. Но что, если первыми свой сателлит в космос запустили бы американцы? Как изменилась бы история мира? Кто стал бы первым космонавтом? Кто первым ступил бы на Луну? Кто полетел бы на Марс?.. Антон Первушин известен как историк и популяризатор космонавтики.