Кости Земли - [19]

Она отворила дверь, и в нос им ударил теплый запах птичьего помета.

– Выглядит как павильон по продаже кур на заштатной ярмарке, правда?

Услышав стук двери, археоптериксы закричали и заскребли когтистыми крыльями по прутьям клеток. Это были ярко окрашенные птицы с длинными хвостами, острыми мелкими зубками и склочным характером. Их оперение переливалось оранжевым, коричневым и красным.

Рассеянного вида молодой человек бросил на пол мешок с надписью «Корм для археоптериксов» и, заметив вошедших, удивленно заморгал.

– Привет, Сэлли.

– Монк, это Раймонд. Раймонд – Монк. Он пишет книгу о нашей станции.

– Правда? Обидно, что его не было здесь вчера. Мы выпустили в холле целую кучу маленьких пузырьков, наполненных гелием, а потом забросили туда же пару архи. Таким образом, мы смогли сфотографировать вихревые потоки, которые создают их крылья при полете. Отличные получились снимочки, хоть в «Нэшнл джиогрэфик»[19] посылай. Жаль, нам ничего публиковать не разрешают.

– Позволю себе предположить, что это были продольные вихревые потоки, так?

– Ну-у-у... так.

– Таким образом, вы подтвердили, что архи могут удержаться в воздухе только при быстром полете, что они просто не в состоянии летать медленно. Блестяще! Мне понадобилось десять секунд наблюдений за ними, чтобы сказать вам то же самое. Птицы, за исключением колибри, которые имеют свой собственный, только им присущий стиль, летают всего-навсего двумя способами: либо медленно, либо невероятно быстро. При медленном способе крылья оставляют за собой в воздухе пару завихрений в виде петель, в то время как завихрения, вызванные быстрым способом, обычно продольные.

– Это был эксперимент доктора Джоргенсена, я только помогал ему. Если вы пишете книгу, – обратился Раймонд к Монку, – значит, вы живете позже нас там, в нашем времени? Откройте секрет, когда нам разрешат публикации?

– Я в самом деле не имею права об этом говорить.

– Эта идиотская секретность убивает все удовольствие от работы, – проворчал Раймонд. – Нельзя нормально проводить исследования, если не имеешь возможности публиковаться. Теряется смысл. На прошлой неделе тут побывала группа ученых, так они даже не слышали о наших открытиях. Чего, спрашивается, приезжать? Бред какой-то.

Монк усмехнулся.

– Прекрасно вас понимаю. Если бы это зависело от меня...

– Не то чтобы мне не нравилось вас слушать, мальчики, – сказала Сэлли, – но Лидия Пелл ждет меня в хижине. Поймать тебе еще одного архи, Раймонд?

– Ну-у-у... Да... Спасибо. Нам они всегда нужны. Джоргенсон продолжает отпускать их на волю после экспериментов.

– Считай, что он у тебя в кармане.

Сэлли взяла переносную клетку и направилась к выходу.

– Пойдемте, Монк. Посмотрите на дикую природу.

День был прекрасный, как раз для того, чтобы бродить среди дюн. Небо голубело, и легкий бриз дул со стороны моря Тетис. То там, то тут из-под кустов и деревьев выпархивали архи и с пронзительным криком уносились прочь, держась низко, над самым песком. Археоптериксы редко взлетали выше древесных верхушек, небесные сферы по-прежнему принадлежали птеранодонам.

Время от времени Сэлли и Монк спугивали мелких животных. На берегу два миниатюрных существа – не больше вороны – дрались из-за куска тухлого мяса.

Сэлли показала на них:

– Динозавры. Маленькие. Без перьев. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Но существуют и пернатые динозавры. Даже вы не можете этого отрицать.

– Все птицы имеют перья. А динозавры – только иногда. Я считаю, что пернатыми были общие предки динозавров и птиц. Птицы сохранили оперение, динозавры утратили его.

– Вторично облысевшие? – Монк хохотнул. – Это что-то типа вашего вторичного наземного апатозавра?

– Сравнили! Мне было всего-навсего пятнадцать, когда я предположила, что динозавры произошли от летающих рептилий.

– Но ученые уже посетили триас и не нашли и следа этого гипотетического летающего предка.

– Скажите мне, Монк, как много хороших ученых – я подчеркиваю, хороших, – могли бы выдвинуть такую теорию в столь юном возрасте?

– Могу ответить за себя – я, честно говоря, ни о чем подобном даже не думал.

– Так же, как и все остальные. Я обратила внимание, что самые популярные ученики никогда не достигают больших успехов, когда вырастут. Они находятся на пике своей славы в старших классах школы. Зато неудачники, недотепы, затюканные одиночки впоследствии становятся Элвисами Пресли, Ричардами Фейнманами[20] и так далее. Точно так же новые формы жизни не происходят от самых успешных организмов. Успешные организмы остаются на своем месте и все лучше и лучше приспосабливаются к занятой ими экологической нише, пока эту нишу что-нибудь не разрушит. Тогда они умирают. И тут-то на сцену выходят загнанные в угол отщепенцы и наполняют мир стадами трицератопсов.

– Это всего-навсего точка зрения...

– Первое пернатое животное, как бы оно ни выглядело, было маленьким и незаметным. Оно занимало свое скромное место в какой-нибудь дальней нише и долгое время пребывало в тени. Пока Бог в очередной раз не перемешал все на свете. Кстати, в триасовый период динозавры составляли довольно небольшую и далеко не самую успешную группу архозавров среди множества других. Так же как и мой пернатый текодонт. Ребята, которые катались в триас, искали в легкодоступных местах, а вот я, если бы эти чертовы бюрократы разрешили мне поехать, обшарила бы там все. От пола до потолка.