Кости Луны - [14]
Сперва Дэнни это забавляло, потом он встревожился. Попросил меня сходить к доктору, что я и сделала.
Весьма темпераментная «дотторе» Анна Дзенья заявила, что все со мной в порядке и, вообще, как это супруг посмел указывать мне, что можно видеть во сне, а что нельзя. Она разошлась настолько, что я была вынуждена едва ли не наорать на нее и выкатилась из кабинета, хлопнув дверью. Никому не позволю говорить о моем муже в таких выражениях!
В конечном итоге я завела дневник, куда заносила все о Рондуа и происходящем там. Я по-прежнему думала, что на основе увиденного можно сочинить замечательную детскую сказку, но что-то удерживало меня от каких-либо записей, кроме конспективных, чисто для себя, набросков об удивительных — и чем дальше, тем более удивительных — вещах, которые там встречались. Иногда мне даже становилось боязно от того, насколько плавно, без сучка без задоринки разворачивается история, но я прибегла к простейшей рационализации: это все из-за моей беременности. Я грызла шоколадки, и дважды в неделю мне снился остров Рондуа. Что тут плохого? Я считала, что мне повезло.
Летное поле на Рондуа окружали черные гряды холмов, и весь пейзаж был черным. Когда-то здесь жили вулканы — и оставили свой след.
Самолет завел моторы и начал выруливать на взлетную полосу; мы провожали его глазами. Когда он поравнялся с нами, из пилотской кабины высунулась женщина-пилот и широко нам помахала:
— Удачи, Пепси! Каллен, не забудь книжный формуляр!
Это была миссис Айль, ужасная учительница, мучившая меня в шестом классе. Я не видела ее старой, толстой морды лет пятнадцать, но вспомнила тут же, как вспоминается лик былой немезиды[21]. Она-то здесь что делает, спрашивается? На ней даже был старый кожаный летный шлем с «ушами», как у Красного Барона[22].
Самолет набрал скорость и помчался по взлетной полосе, усыпанной черным гравием. Оторвавшись от земли, он круто пошел вверх, в синее, как море, небо.
Я обернулась к верблюду Марцио, к его смешной печальной коричневой морде:
— Куда она полетела?
— К Тюленьему Счастью. Это на юге Второго Маха. Я кивнула и сделала вид, как будто понимаю, о чем это он. Тюлени? Мах? Добро пожаловать на Рондуа!
Мистер Трейси и Пепси уже направились к большому железному сооружению, похожему на ангар для легкомоторной авиации. Я прибавила шагу, но нагнала их, только когда они остановились у дверей.
— Каллен, не хочешь сказать Пепси, что там внутри, или лучше я скажу?
— Э… лучше вы. Я еще не вполне сориентировалась.
— Хорошо.
Пес был таким высоким, что Пепси и мне приходилось задирать голову, обращаясь к нему.
— Пепси, за этими дверьми все игрушки, какие только были у твоей мамы в детстве. На той стороне. Если захочешь, можешь взять с собой в путь две из них. Волшебной силы Костей в них нет, но они принадлежали твоей маме, когда ей было столько же лет, сколько тебе, и поэтому иногда смогут утешить, если будет страшно. Ну, взглянешь?
— Да, да! Какие игрушки?
Пепси взялся за ручку, но створка ворот оказалась слишком тяжелой, тогда волчица Фелина осторожно взяла ручку в зубы и потянула на себя.
В ангаре — ни окон, ни электрического освещения, но почему-то там было светло как днем. Я не сразу осознала, что передо мной, но, когда через несколько секунд до меня дошло, я только и смогла, что вымолвить:
— Господи боже ты мой!
На деревянном столе посреди ангара лежали сотни игрушек всевозможных размеров. Я сразу узнала плюшевую собаку, рыжевато-коричневую и черноносую, с которой спала не один год, когда была маленькой. Каждый вечер перед сном я крепко обнимала ее, целовала в нос, который отзывался писком, и говорила: «Спокойной ночи, Фарфель».
— Фарфель?! Где вы его нашли?
— Каллен, здесь все твои игрушки.
Меня то бросало в жар, то начинало знобить; казалось, передо мной раскрыли полный драгоценных воспоминаний и давно потерянный фотоальбом или капсулу памяти. Я приблизилась к столу и медленно ощупала любимые вещи, утраченные и позабытые; вещи, которые когда-то значили для меня так много и теперь напоминали об этом с шокирующей силой. Балерина, оставленная в номере вашингтонской гостиницы; зеленое морское чудовище с желтым языком, который вываливался наружу, если сжать чудище покрепче. Набор «Винки-динк» для рисования на экране телевизора и светло-вишневая статуэтка, изображающая отца со мною на руках, которую я вылепила из глины: оба мы были лысыми пухляками, а дырочки на месте глаз, носа и рта я проделала зубочисткой.
Пепси выбрал две игрушки, которых я совершенно не помнила: белую ковбойскую шляпу «екай кинг» и резиновую куклу Попай. Я полюбопытствовала, почему именно их, но он пожал плечами и в свою очередь поинтересовался, кто такой Попай; ему понравилось, какие у матросика потешные руки.
