Костер для сверчка - [159]

Прижимаясь спиной к стенке, Пархомцев попытался продвинуться к проходу в соседний вагон.

«Фу!»— пугнул его «тип», выбросив вперед, и вверх обе руки сразу.

В последний момент перед прыжком нападающего Ростислав сделал, казалось, самое нелепое — плюхнулся на задницу... собранное в пружину тело пронеслось над его головой, чтобы с грохотом врезаться в перегородку.

Ростислав устремился вперед. Но оглушенный боевик снова опередил его — дорога к спасению оставалась закрытой.

Теперь «тип» решил действовать основательно; из его рукава выпорхнул длинный узкий стилет.

Неотрывно глядя на мерцающее лезвие, чудотворец тащил и никак не мог вытащить запутавшееся в складках рубахи оружие. Когда же он извлек его, то увидел как озадачился противник.

«Ш-ш-ших.., ш-ш-ших.., ш-ш-ших...»

Тесное помещение наполнилось дымом. Было странно, что какое-то шипение породило столь смертоносный эффект — «тип» завалился на бок и, дернувшись, застыл.

В ярости Пархомцев обрушился на дверь. Та устояла. Тогда он истратил остаток обоймы, целясь в замок. Этого хитрая конструкция не перенесла.

* * *

На маленькой станции было без изменений. Все также мозолил глаза красный карандаш водонапорной башни; лишь сами по себе полопались, а потом выпали из рам остатки стекол в круглых окошках под самой крышей, да потемнела кирпичная кладка, там, где цоколь башни был ближе всего к земле. По-прежнему лоснилась под солнцем мазутная грязь бывшей «Сельхозтехники», хотя остатков самой техники: рыхлителей, разбрасывателей, сеялок, и прочего, — уже не наблюдалось. Только в дальнем углу двора топорщился опрокинутый вверх тормашками десятикорпусной скоростной плуг, походивший на перевернутую мокрицу. Неизменными были и сопки; правда, чуть более порыжевшими за истекшие дни. Вольготно прогуливались куры. По-старому тявкали поселковые псы. Хотя ныне их лай принадлежал представителям породистого племени и только изредка — полукровкам. Во дворе одной из усадеб можно было увидеть бульдога, сосредоточенно выгуливавшего самого себя. Все было как и раньше. Немного изменились сами жители. Поселковые обитатели измельчали, в отличие от псов. В глазах жителей, словно в глазах дворняжек, поблескивала гадостная смесь нахальства и испуга. Встречные поглядывали таким образом, словно застали тебя за малоприличным хотя и естественным занятием. Пугало и обнадеживало местное кладбище. Оно сильно разрослось. Но могилки, которые посвежей, не смотрелись заброшенными: отдельные из них просто светились ухоженностью. Глядя на кладбище, любой приходил к выводу: осатанение не задавило людской памяти, а следовательно сохранилась надежда.

Чудотворец также надеялся. Его надежда имела прикладной характер: он надеялся, что ему удалось пересечь поселок неузнаваемым. Ростислав не жаждал популярности.

Чудеса ему обрыдли. Он не желал чудес. Чего же он хотел? Только одного — найти Наташу.

К заброшенной избушке Ростислав подобрался в темноте. Больше часа прождал под тополем, у знакомой калитки, в ожидании восхода луны.

Суррогат светила показался на небосводе в назначенное время. В щедром свете полной луны избушка выглядела, развалиной. Заколоченные березовыми дощечками окна походили на бельма. Чья-то заботливая рука заколотила двери. Окислившиеся шляпки кровельных гвоздей налазили одна на другую; три рядом вбитых гвоздя расщепили косяк, чуть выше был вбит четвертый гвоздь.

Верхний гвоздь выглядел хлипким. Эх! если бы да кабы. Если бы у Пархомцева были клещи. Но таких не имелось. Поэтому он уделил внимание спальному окну. Когда-то в такую же ночь он уже стоял на этом самом месте. Стоял охваченный ужасом.

Теперь ужаса не было. Была грусть и смутное ощущение того, что избушка смотрела на него сквозь тонкие березовые планки загадочным взглядом.

Чего он ждал, явившись сюда? Ведь в полусгнившем строении давным-давно никто не жил, расхлестанная дождями печная труба готовилась рухнуть на тесовый скат, покоробленные тесины которого выгнулись горбами, а палисадник зарос малиной, крапивой и гигантским лопухом. Чего он ждал? Ростислав нащупывал утерянный след, предполагая, что Наташа уже побывала здесь после памятного бегства и оставила знак понятный лишь ему.

Дощечки осыпались под ноги, словно до того держались на честном слове да канцелярском клее...

Внутри его ждали! Присутствие людей он ощутил тотчас, как только ноги коснулись пола. Одновременно в комнате вспыхнул свет. За спиной Ростислава кто-то опустил шторы, отсекая свет от улицы. Кто-то дышал в затылок, однако оглянуться не было возможности — прямо ему в переносицу нацелился зрачок автоматного ствола.

— Дышите глубже, Пархомцев, — стоящий перед ним мужчина успокаивающе поднял свободную от оружия руку.

— Просил бы обойтись без эмоций. У нас нет намерений применять в отношении вас меры принудительного характера.

— Ап!— обладатель бархатистого голоса перекинул автомат из руки в руку. Заразительно рассмеялся б восторге от собственной ловкости. Стоявший за спиной Ростислава кашлянул, предупредил:

— Не паникуйте, пожалуйста. Мы вынуждены вас обыскать. Во избежание ненужных эксцессов...

Продолжая говорить, он повел руками по бокам чудотворца, охлопал карманы, тронул пояс. Было заметно, что с процедурой обыска он был знаком заочно. Иначе, не проявил бы неосмотрительности, упустив из вида штанины обыскиваемого, в одной из которых находилось то, чем пренебрегать ни в коем случае не следовало. Проникновение Ростислава через окно сыграло с присутствующими непредвиденную шутку. Хранящийся за поясом чудотворца «пистолет» соскользнул в брюки, и сейчас находился в нижней части штанины, задержавшись там в качестве распорки. Тень от обладателя бархатистого голоса прикрывала ноги Ростислава. Отчего подозрительное вздутие было незаметным. Особенности конструкции оружия пока способствовали его хозяину.