Коснись зари - [12]

— Завтра мы попробуем снова.

Хоу Фан шагнул куда-то в сторону и затем начал подниматься по крутым ступеням, которые вывели их в китайскую прачечную. Выйдя на улицу, Хоакин поблагодарил мальчика и вручил ему три хрустящих банкноты.

— Встретишь нас у дома с драконами завтра в десять часов.

Лицо китайчонка просияло; отступив на шаг, он неловко поклонился и тут же убежал.

Лино взмахнул рукой, подзывая проходящий кеб.

— Не знаю как ты, а мне нужно выпить. Может, присоединишься?

Хоакин отрицательно покачал головой:

— Нет, спасибо, я еще не забыл, как мы в последний раз пили вместе. Ты тогда заказал текилу, после чего я с трудом добрался до дома.

— Побойся Бога — это было так давно; и, кроме того, речь шла о шутке.

Кучер натянул вожжи; лошади стали, и тут же рядом остановился еще один кеб, из которого вышел какой-то джентльмен.

То, как этот человек передвигался, показалось Хоакину странным. Затем он услышал смех, который заставил его вздрогнуть.

Лютер Мейджер.

— Мне нужно, чтобы ты подобрал меня здесь в полночь. Да смори не опаздывай! — предупредил Мейджер кучера.

Грудь Хоакина заполнил горячий гнев. Невероятным усилием воли он удержал себя и не вытащил нож — его никак не могло устроить столь простое решение. Ему пришлось ждать семнадцать долгих лет, и теперь, когда цель оказалась столь близка, он был просто обязан потерпеть еще немного.

Боясь выдать себя, Хоакин отвернулся. Он не мог вспомнить, когда еще чувствовал такую ненависть.

Океанский бриз принес прохладу, начал моросить дождь. Лютер Мейджер вынул крупную купюру из кармана плаща и протянул ее кучеру, затем прислонился к колесу в ожидании сдачи. Неожиданно ветер вырвал купюру из руки кучера и бросил в голову лошади. Животное испуганно подалось вперед.

— Проклятый сукин сын, неужели ты не можешь удержать на месте эту скотину?

— Мне жаль, сэр, но ветер…

Мейджер бросил на кучера уничтожающий взгляд и, резко повернувшись, направился в Китайский квартал.

— Мы передумали. — Взмахом руки Лино отпустил только что остановленный им экипаж, а затем быстро догнал Хоакина, который следовал на безопасном расстоянии позади Мейджера.

— Вот теперь действительно добро пожаловать в ад, амиго. Надеюсь, ты готов? — Хоакин подмигнул Лино, и тот понимающе улыбнулся.

— Думаю, да. Тем более, кажется, у меня уже нет выхода.

Глава 4

Громкий стук в соседней комнате, разбудив Хеллер, заставил ее вновь почувствовать боль в груди, и она застонала. Вставать ужасно не хотелось. Рано или поздно она должна будет подняться, встретиться с Абигайль, а также с новым днем независимо от того, что он принесет, но сейчас ей хотелось побыть одной.

Она перевернулась на другой бок и чуть не вскрикнула — каждое движение сопровождалось весьма ощутимой болью и воспоминаниями о минувших событиях. Господи, и как ей удалось попытку спасти Абигайль превратить в самый оскорбительный опыт в своей жизни? В ее голове один за другим всплывали навязчивые образы: падение Абигайль, блеск стального лезвия, а затем блеск дьявольски черных глаз, сверкающих над ней. Слова дона Рикардо эхом отражались в ее сознании: «глупое женское тщеславие», и «вы, моя прекрасная ирландская девушка, никакая не леди».

Хеллер отбросила покрывало в сторону и прижала колени к груди, а затем, повернув голову, уставилась в потолок, вспоминая самые впечатляющие моменты своей жизни, случившиеся до ее прибытия в Сан-Франциско. У нее были такие грандиозные планы — стать незаменимым секретарем Торговой палаты, чтобы потом потчевать Элизабет Пенниуорт рассказами о важных людях, которых она встретила, и о достопримечательностях, которые видела, заодно доказать себе раз и навсегда, что она действительно стала леди.

Какой же она была тщеславной гусыней! В первом же испытании все, что ей когда-либо говорили о пристойности и осмотрительности, было забыто. Хуже того, к ней вернулся ее ирландский акцент! Это было единственное, о чем Хеллер хотела забыть навсегда!

Внезапно почувствовав отвращение к себе, она наклонился голову, и ее подбородок опустился ниже колен, Господи, сделай так, чтобы она больше никогда не столкнулась с доном Рикардо и с этой язвительной сеньоритой Вальдес! Сколько дней, месяцев, лет должно пройти, чтобы стереть все случившееся из ее памяти? Увы, она была не тем человеком, который мог легко отделаться от подобных мыслей. Абигайль называла это недостатком характера, но ей-то отлично известно, что некоторые вещи невозможно преодолеть, как ни старайся.

Хеллер скомкала подушку и швырнула ее через комнату.

— Ох! — вскрикнула Абигайль, входя, — подушка угодила ей прямо в лицо.

Хеллер спрыгнула с кровати и босиком побежала к двери, чтобы помочь тете, которая посреди комнаты пыталась стряхнуть перья, высыпавшиеся из подушки.

— Что все это значит? — Абигайль все еще не могла прийти в себя. — Откуда такое ребячество?

Раздраженно сопротивляясь неуклюжим попыткам племянницы помочь ей, она направилась к креслу.

— Ах, тетушка, мне так жаль. Прости, я не видела тебя, потому что… потому что думала об этом происшествии. Господи, какая же я дура! Я сделала тебе больно? — Хеллер принялась стряхивать перья с шиньона Абигайль.