Космос становится больше. Хаббл. Расширение Вселенной - [8]

Как и можно было ожидать, право показалось Эдвину скучным, но он обещал отцу не заниматься астрономией. В своих письмах родителям он не сообщал, что подружился с Гербертом Холлом Тёрнером, профессором астрономии Оксфордского университета, жившим вблизи от обсерватории. Эдвин несколько раз ужинал в доме профессора, а госпожа Тёрнер относилась к нему с материнской нежностью.

У Хаббла, как студента Оксфорда, были довольно длинные каникулы, которые он использовал для путешествий, в основном по Германии, где лично почувствовал предвоенное напряжение.

В Оксфорде Эдвин смог общаться с другими астрономами, друзьями Тёрнера. Однажды они случайно завели разговор о теориях Мультона — именно того ученого, который преподавал у Хаббла. Мульгон был известен астрономам, но его слава не выходила за пределы научного сообщества. В ответ на критику теории Мультона Эдвин вмешался в разговор, заявив, что они неправильно поняли эту теорию. Астрономы посмотрели на юношу со смесью удивления и снисхождения. Студент, изучавший право, осмеливался высказывать свое мнение по специальным вопросам астрономии? Хаббл представил свои аргументы примерно так:

«Угловой момент Солнца не мог позволить сформировать протопланетарные кольца Лапласа. Теория Мультона — Чемберлена о планетезималях, которые были выброшены Солнцем и впоследствии слились между собой в динамических зонах, образовав большие планеты, лучше объясняет затмение в мае 1900 года...»

Хаббл продолжал объяснять теорию, а астрономы испытывали потрясение: студент права читал им лекцию по астрономии!

Когда Эдвин вернулся из любимого Оксфорда в Луисвилль, он понял, что не может заниматься правом. Он хотел быть астрономом, но ему не хватало специальных знаний. Юноша попробовал несколько работ — он был учителем испанского и физики, переводчиком коммерческих писем с испанского на английский и наоборот, возможно кем-то еще — и наконец решил написать своему преподавателю астрономии Форесту Рею Мультону и спросить, не может ли он найти какую-нибудь стипендию, чтобы Хаббл мог защитить работу по астрономии.

Мультон ответил отказом, но передал эту просьбу Эдвину Фросту, директору Йеркской обсерватории при Чикагском университете. Даже больше: он сделал так, чтобы оба Эдвина могли общаться напрямую, и было решено, что Хаббл пройдет подготовку в обсерватории в 100 км от Чикаго, в Уильямс Бей. Кроме того, Мультон посоветовал Хабблу поторопиться, чтобы принять участие в собрании Американского астрономического общества. Хаббл последовал этому совету.

Впоследствии, после окончания Первой мировой войны и перед началом работы в May нт-Вил сон в Кембридже, Эдвин прослушал лекции по сферической астрономии Артура Эддингтона (1882-1944). Курс был очень коротким, тема — не первой значимости, да и преподаватель, один из величайших астрономов всех времен, был не Демосфеном. Об Эддингтоне говорили, что за всю жизнь он не смог закончить ни одной фразы.

Мы не знаем, почему родился наш мир, но мы можем понять, что это за мир, по крайней мере его физические аспекты.

Хаббл своей жене, в один из тех редких моментов, когда он говорил о религии

Как видите, описательная астрономия у Мультона и краткие лекции по сферической астрономии у Эддингтона — вот и все астрономическое образование Хаббла. Однако отсутствие систематических знаний компенсировалось умениями, умом и памятью. Исследователь прекрасно знал небо. Когда он рассматривал фотопластинку, то мог заметить малейшее изменение по сравнению с предыдущей. Так, Хаббл был способен обнаружить новую звезду галактики прямо на пластинках. Он умело обращался с телескопами, пластинки были разбросаны по его столу в творческом беспорядке, но при необходимости он всегда выхватывал именно ту, которая была нужна в данный момент. Он знал купола лучше, чем собственный дом, двигался по ним с ловкостью акробата, добиваясь наибольшей эффективности работы телескопов даже при плохом сиинге (астрономический термин от английского seeing — качество точечных изображений при атмосферной турбулентности).

С наступлением ночи, когда холод сковывал пальцы и астрономы изо всех сил старались сконцентрировать внимание, Хаббл оставался активным и готовым к работе. С телескопами в то время нельзя было терять ни секунды, нужно было использовать каждый миг темноты. Когда купол закрывался и в лучах брезжившего рассвета люди, шатаясь, словно сомнамбулы, возвращались в комнаты, Хаббл был все так же бодр и свеж.

Несмотря на строгое пуританское воспитание, он быстро прекратил посещать церковь и не любил разговаривать о религии или о возможной связи его работы с религией. При этом ученый не жалел денег на книги по древним религиям и теологические работы.

ХАРАКТЕР

Ребенком Эдвин был очень чувствительным и ласковым, и никто не мог предвидеть, что, повзрослев, он станет высокомерным, резким и бескомпромиссным. У своих коллег он вызывал или восхищение, или раздражение — третьего было не дано.

С детством Эдвина связан один эпизод, который мог иметь для мальчика серьезные психологические последствия. Вирджиния, его сестра, которая была старше на один год, постоянно ломала игрушечные замки шестилетнего Эдвина, и он решил наказать ее, наступив ей на руку. Девочка расплакалась, и Эдвин подумал, что хорошо проучил сестру. Но через несколько дней Вирджиния неожиданно умерла, и мальчик винил себя в ее смерти. Он был так безутешен, что родные начали беспокоиться о его собственном здоровье.