Космос – место что надо. Жизни и эпохи Сан Ра - [28]

Посетители его квартиры поражались, когда видели, сколько у него книг — их было так много, что из-за куч, наваленных на полу, не было видно стен. Сонни регулярно совершал набеги на чикагские букинистические магазины, и некоторые вспоминают, что видели, как он нёс домой сразу целых три больших мешка книг. Однако он говорил, что ему не приходится искать книги: они появлялись у него чудесным образом; их кто-то оставлял на пианино в конце выступления; они как-то сами появлялись у него на подушке — редкие античные книги с золотыми обрезами и непостижимыми названиями, которых не купишь в магазине, каким-то образом находили путь к нему.

Реально с книгой в руках его видели немногие, так что люди понимали так, что он читает посреди ночи. Он читал быстро и с определённой целью, иногда открывая книгу где-нибудь посередине и начиная с мест, которые должны были активировать то, что уже было у него на уме; в других случаях он мог читать с конца к началу, применяя то, что он называл «восточным» подходом. Он помечал свои книги обильными заметками красным, зелёным и жёлтым цветами — обводя, подчёркивая, расставляя стрелки и отзываясь на прочитанное своими комментариями и перекрёстными ссылками, в которых иногда употреблял загадочные символы, взятые из разных религий мира.

Большая часть его чтения была так или иначе связана с Библией — ему всё сильнее и сильнее казалось, что именно там можно найти то, что он ищет. Но по мере погружения в Библию он начал понимать смысл слова «пересмотренный»: святое писание было отредактировано, из него были изъяты некоторые книги — и возможно, впервые это произошло на Никейском соборе, где, как утверждалось, были запрещены некоторые важные книги, соединяющие Египет и Библию. Теперь он читал и видел, что некоторые важнейшие места выглядят либо подозрительно ясными, либо, наоборот, безнадёжно непостижимыми. Он, как и Милтон, считал, что немалая часть Библии, похоже, была весьма плохо переведена — и, возможно, вполне намеренно — с некого неизвестного первоисточника. Вскоре он начал подозревать, что святое писание неправильно составлено и неправильно читается. Но тем не менее ключи к правильному прочтению, казалось, были погребены в самой Библии — «первые станут последними», «альфа и омега» — может быть, её тоже следует читать задом наперёд? Что, если Откровение Иоанна — на самом деле первая книга Библии, а Бытие — последняя? Он также увидел, что в Библии были смешаны, искажены и проигнорированы роли чёрных людей: Нимрода, Мелхиседека, и кроме того, все сыновья Куша и Хама были освещены без должного уважения и отодвинуты на обочину истории. Ему казалось, что для того, чтобы расшифровать истинный смысл Библии и вновь сделать её единым целым, потребуется знание древних языков и истории, а также эзотерических текстов, проникавших через канонические границы, утверждённые протестантскими церквями. Ему нужно было стать герменевтиком, толкователем — в самом буквальном смысле слова.

Когда Сонни было восемь лет, в Луксоре был открыта гробница царя Тутанхамона, и он — как и большинство людей в мире — слышал ежедневные подробности о медленном продвижении работы, которая привела к этому, о несчастьях лорда Карнарвона и его археолога Ховарда Картера. Сонни изучал журнальные фотографии богатств, обнаруженных в гробнице и раздумывал над проклятием мумии и странных обстоятельствах смерти лорда Карнарвона, после которой во всём Каире погас свет.

Он попал под очарование Египта — можно сказать, впал в одержимость. Но это была почтенная одержимость — её с ним разделяли Наполеон, Гегель, По, Деррида; такие европейские музыканты, как Рамо, Дебюсси, Верди, Моцарт, евроамериканские музыканты Джозеф Лэм, California Ramblers и Louisiana Rhythm Kings, афроамериканцы Сидни Беше, Кларенс Джонс, Дюк Эллингтон, Майлс Дэвис и Фароа Сандерс; такие оккультисты, как мадам Блаватская, Алестер Краули, Рудольф Штайнер и Эдгар Кэйс; тайные общества — франкмасоны, а также те, кого немилосердно называли «психами» — Уриэль (Руфь Норман), космическая леди Калифорнии, потратившая жизнь на подготовку своих учеников к главному дню Контакта, или Омм Сети (Дороти Иди), женщина из Лондона, считавшая себя перевоплощением трагической возлюбленной Фараона Сети. Опять же, Египет был предметом одержимости целых стран и служил символом античности, происхождения культуры, красоты, эзотеризма, вечной жизни, власти, идеи национального государства и общественного порядка. Он был источником стилей искусства и родоначальником периодов, во время которых Европа в воображении заново создавала своё прошлое: такие движения, как египтомания, фараонизм, Египетское Возрождение, Стиль Нила, египтофилия, новоегипетский стиль — интерпретировали, перерабатывали, «египтизировали» древний Египет, дабы заставить его резонировать с современной реальностью. Однако эта одержимость не была ограничена Западом. Люди в разных отдалённых местах — Индонезии, Перу, Африке — также попадали под очарование тайн Египта и также искали именно там свои корни.

В Чикаго признаки Египта были повсюду: в экспонатах Полевого Музея, в Институте Востока, в библиотеках, в книгах, которые продавали уличные египтологи на Южной Стороне. Прежде всего Сонни напал на популярные книги сэра И. Э. Уоллиса Баджа, а потом на трёхтомный перевод